За правое дело

– Бабушка, а может быть, мне с дедом остаться? – сказал Володя.

– Вот я тебя привяжу, как козла, – ответила она. – Пойди лучше машину посмотри, сейчас поедем.

Но отчалил катер не скоро.

Грузовик, который должен был перевезти на пристань больных ребят и посуду, белье и продукты, запоздал, пришел лишь в четвертом часу. Водитель объяснил задержку тем, что лопнул коренной лист у рессоры. Но это было не так. С лопнувшей рессорой он ездил уже неделю. День его начался с левых, как он говорил, дел, – за три стакана легкого табаку он подвез с базара к дому мешок ячменя, заехал заправиться и, позевывая, долго (минут сорок) обсуждал с приятелем положение, а затем они выпили по сто граммов. Он пришел в благодушие, купил помидоров, воблы и лишь после этого поехал в детский дом – грузить в машину имущество и двух больных ребят. При погрузке вещей на катер водитель положил под сиденье выпавшее из мешка, забытое вафельное полотенце и пожелал заведующей счастливого пути.

Погрузив вещи на катер, он помахал рукой своей знакомой, Клаве, стоявшей на борту катера.

– Пиши, Клава! – крикнул он ей. – Я до тебя в Саратов в гости приеду.

Она рассмеялась, сверкнула белыми зубами.

Он не стал дожидаться отправления катера, завел мотор и поехал в гору. На подъеме заглох мотор, и он минут пять возился, пока наладил карбюратор.

Водитель ехал вверх, слушая, как пыхтит мотор.

Вдруг возник нарастающий вой бомбы, он прижал голову к баранке, ощущая всем телом конец жизни, с ужасной тоской подумал: «Хана» – и перестал существовать.

34

Катер был нагружен, суета на берегу сменилась суетой на палубе. Возбужденные отъездом дети не хотели уходить с палубы, и только самых маленьких да некоторых девочек усадили в каюты.

Мария Николаевна провожала ребят до Камышина, где у нее были дела в райкоме и районе.

Она присела в каюте возле больных – Славы Березкина и всегда молчавшего украинца Серпокрыла – и обмахивала платочком лицо.

– Ну, как будто едем, – сказала она подошедшей Токаревой, гордясь тем, что ее хлопотами был получен катер. – Теперь бы до Камышина без приключений добраться.

– Без вас я бы не справилась, – сказала Токарева, – просто помираю, жарко так, может, на воде легче будет.

– Я только теперь сообразила, – задумчиво сказала Мария Николаевна, – что все мое семейство могло бы с вами поехать. Какая досада! В Камышине пересели бы с вами на пароход и добрались так до Казани.

– Пойдемте наверх, – сказала Токарева, – сейчас будем отправляться, капитан обещал ровно в четыре. Хоть посмотрю в последний раз на Сталинград!

Когда женщины ушли, Слава Березкин потрогал своего всегда молчавшего товарища за плечо и сказал:

– Гляди.

Но немой украинец не повернул стриженой бугристой головы к квадратному окошечку, под которым плескалась вода.

Мокрый столб, поросший зеленой плесенью, стоявший под самым окном каюты, медленно поплыл назад, и тотчас стал наплывать второй, стали видны толстый настил пристани, ноги людей, стоявших у перил, потом и самые перила, коричневая рука матроса с синими жилами и с синим якорем, борт баржи в смоляных натеках, и вдруг открылся обрывистый берег, крутые улицы; а через минуту весь город с запыленной зеленью, каменными и дощатыми стенами высоких и малых домов медленно поплыл вниз. Из правого угла оконца появились глинистый осыпающийся откос, зелено-желтые бензобаки, красные вагоны на железнодорожном пути и огромные, затянутые дымом заводские корпуса. Под окном шумно, вразнобой заплескалась волна, и весь пароходик стал дрожать и поскрипывать от шума мотора.