За правое дело

Главный удар по городу наносился с юга, со стороны Зеленой Поляны, Песчанки и Верхней Ельшанки, и с запада, со стороны Городища и Гумрака. Одновременно немецкие войска усиливали давление с севера на Тракторный завод и поселки завода «Красный Октябрь».

Под сильными ударами с юга и запада, которые с нарастающей мощью наносил в эти ясные сентябрьские дни немецкий наступательный молот, медленно сплющивалась, отходила к Волге оборона 62-й армии.

Немецкие атаки с юга были отражены, но во второй половине дня 13 сентября немцы, наступавшие с запада, прорвались в центральный район города.

Улица за улицей в центральной части города переходили в руки немцев.

Пространство, отделяющее немцев от берега Волги, таяло с каждым часом. Яростная контратака на несколько часов приостановила продвижение противника.

В руках 62-й армии, если глядеть от севера к югу, находились три завода: Тракторный, «Баррикады» и «Красный Октябрь»; затем прибрежная полоса длиной в десяток километров и шириной не более двух-трех, отделявшая заводы от центральной части города.

В этой полосе, сильно пересеченной балками и оврагами, идущими перпендикулярно к течению реки, находились мясокомбинат, несколько рабочих поселков, железнодорожные пути и насыпи, ведущие вдоль Волги к заводам, нефтехранилища, измазанные огромными рыжими, зелеными и черными запятыми, отчего они казались еще заметней в прозрачном осеннем небе.

На этом же участке находилась господствующая над городом и Волгой высота 102. Военные называли ее высотой 102, сталинградцы – Мамаевым Курганом. Через несколько недель сталинградцы, наглядевшись на военные карты, стали звать этот курган высотой 102, а военные, породнившись с городом, говорили – Мамаев Курган.

Если смотреть дальше на юг, туда, где находился центр города, то полоса земли, занятая 62-й армией, все суживалась; часть центральных улиц уже находилась в руках немцев, и постепенно от района пассажирских пристаней, памятника Хользунову, к устью Царицы и элеватору полоса эта сходила на нет – там немцы вышли к самой Волге.

Просторные южные промышленные районы города – Сталгрэс, «Завод 95», поселок Бекетовка, Красноармейск, прикрытые 64-й и 37-й армиями, были отрезаны в начале второй декады сентября от центральной части города.

С севера немцы еще 23 августа в районе Ерзовка – Окатовка отрезали 62-ю армию от войск, стоящих северо-западнее Сталинграда.

Таким образом, 62-я армия находилась как бы в сплюснутой пятидесятикилометровой подкове; за спиной у нее с востока была Волга, с севера, запада и юга – немецкие дивизии.

Командный пункт 62-й армии за эти дни трижды менял свое местоположение. С высоты 102, после того как враг завязал бои за нее, штаб перекочевал в штольню на реке Царица. После этого враг вновь вплотную подошел к новому командному пункту, и командарм переселил штаб на волжский обрыв, недалеко от завода «Красный Октябрь», под нефтяными баками.

Не надо обладать ни военными знаниями, ни особым воображением, чтобы, взглянув на карту, представить чувства и состояние командования армией внутри этой сжимавшейся с каждым часом железной подковы.

Истощенные, обескровленные стрелковые дивизии, измотанные танковые бригады, подразделения морской пехоты, курсанты военных училищ, отряды народного ополчения – вот все, что мог до подхода подкреплений противопоставить в эти дни Чуйков стотысячному гитлеровскому войску, начавшему штурм города.

Четырнадцатого сентября с утра советские части вновь контратаковали немцев на центральном участке фронта. Немцы были несколько потеснены. Однако мощной силой танков и авиации они нейтрализовали успех советских частей и продолжали штурм центральной части города.

К трем часам дня немцы захватили вокзал Сталинград 1-й и значительно расширили зону прорыва в центре города.

22

С утра блиндаж командующего армией Чуйкова сотрясался от грохота авиационных бомб.

Командарм сидел на койке, застеленной серым одеялом. Он сидел, опершись локтями о маленький столик, запустив пальцы в волосы, красными от бессонницы глазами тяжело смотрел на лежавший перед ним на столе план города. Курчавые, спутанные волосы, большой мясистый с горбинкой нос, небольшие, темные, но яркие глаза, засевшие под выпуклыми надбровными дугами, толстые губы – все это придавало смуглому и полнокровному лицу его выражение особое, угрюмое, властное и привлекательное.

Командарм вздохнул, переменил положение тела и подул на кисть руки – кожа мучительно зудела: обострившаяся нервная экзема не давала ему покоя ни днем, в часы оглушающих налетов немецкой авиации, ни ночью, в пору упорной и лихорадочной работы.