За правое дело

Политрук Котлов сразу отличил Вавилова. Он подолгу разговаривал с Вавиловым, расспрашивал, всё чаще давал ему поручения, вовлекал в беседы во время политзанятий, читок газет. Котлов был умён и увидел в Вавилове ту ясную, простую и душевную чистую силу, на которую до́лжно ему опираться в своей работе.

И незаметно для красноармейцев и более всего для самого Вавилова случилось так, что ко времени получения приказа о выходе из резерва на фронт именно он, Вавилов, и был тем человеком, вокруг которого сами собой завязались в роте внутренние духовные связи между людьми, связи, объединявшие молодых и пожилых, разбронированных и ветеранов — десантника Рысьева, бухгалтера Зайченкова и рябоватого крестьянина Мулярчука, узбека Усманова и ярославца Резчикова.

И как-то само собой получилось, что эту связь чувствовали и командир роты юный Ковалёв, и старшина.

Рысьев, кадровый, служивший действительную до войны, десантник воздушно-десантной бригады, участник первых боёв на границе и жестоких битв на окраине Киева, почему-то совершенно спокойно отнёсся к возникшему старшинству Вавилова.

И только Усуров, глядя на Вавилова, недовольно хмурился, а когда Вавилов заговаривал с ним, отвечал неохотно, а иногда и вовсе не отвечал.

В полках стало известно, что началась боевая подготовка резервных частей и что сам маршал Ворошилов руководит боевыми учениями дивизий.

В этом известии было нечто взволновавшее всех, от генералов до рядовых бойцов.

Ворошилов, руководивший шахтёрскими дивизиями, оборонявшими Царицын в годы гражданской войны, был послан на Волгу делать смотр народному войску.

Вскоре начались боевые учения, и тысячи людей, вышедших в поле со своим могучим, тяжёлым и лёгким оружием, увидели седую голову маршала.

После полевых тактических учений состоялось совещание, созванное маршалом. Потом в одном из классов сельской школы Ворошилов долго беседовал с командирами дивизий, полков и начальниками штабов, давал указания. Всех обрадовала хорошая оценка, данная маршалом боевой подготовке дивизии.

Все поняли — близился час боя.

Часть вторая

1

9 августа Сталин дал директиву командующим фронтами: «Оборона Сталинграда и разгром врага, идущего с запада и юга на Сталинград, имеет решающее значение для всего нашего Советского фронта. Верховное Главнокомандование обязывает вас не щадить сил и не останавливаться ни перед какими жертвами для того, чтобы отстоять Сталинград и разбить врага».

Верховный Главнокомандующий подчинил Сталинградский фронт генералу Ерёменко. Членом Военного совета Сталинградского фронта был назначен Хрущёв.

Приказ, полученный командованием Сталинградского фронта, находился в полном соответствии с внутренним состоянием решимости, возникшим у солдат и командиров Красной Армии, стоявших на волжском обрыве.

В те дни народ и армия воспринимали главным образом лишь трагическую сторону обороны на волжском обрыве. Среди дыма и пламени донского и волжского сражений люди ещё не видели тех решающих, глубоких перемен, что произошли в течение года. Верховное Главнокомандование знало об этих переменах, знало о не осознанном людьми, но уже реально существующем превосходстве советской силы над фашистским насилием. Близился час, когда это превосходство, завоёванное в течение года борьбы, труда и страданий, должно было стать очевидным для сознания советских народов и народов мира.

И именно в этом заключалось пока скрытое, но истинное существо происходивших событий.

Летом 1942 года Гитлер продолжал наступать, но он не понимал, что наступление, несмотря на успех, уже не имеет для него решающих выгод. Единственный шанс его на победу был в молниеносности войны, но расчёт на молниеносную войну был безумным расчётом, его перечеркнула Красная Армия.

Оборонительная битва на Сталинградской малой земле была особой битвой. Она завязывалась именно в тот час, когда производство советских орудийных стволов и военных моторов превысило немецкое, когда год великой работы рабочего класса, год великой войны перечеркнул преимущество гитлеровцев в вооружении и в военном опыте. Здесь во всей своей мощи родился советский манёвр, и здесь немцы с ужасом ощутили за спиной манящее пространство, по которому можно отступать, и стали бояться окружения — жестокой хвори солдатских, а также генеральских умов, сердец и ног. Сталинградский час был часом великого праздника победы, предсказанного Сталиным народу и армии.

В тяжёлую пору оборонительного Сталинградского сражения Верховный Главнокомандующий, принимая все меры к тому, чтобы усилить оборону Сталинграда, поручил своим помощникам разработку деталей, ещё скрытого от взоров и сознания мира, великого сталинградского наступления.

И люди, готовившие мощный сталинградский удар, уже видели сквозь титанические трудности обороны те красные молнии, которые обрушатся на фланги немецкой группировки из района среднего течения Дона и из межозёрного дефиле на юге от Сталинграда.