За пределами чувств. Том 2. Что нужно делать

Как-то автора спросили, каким образом делится ответственность в группе, идущей в горы. Да точно так же! Почти. Каждый должен брать с собой в горы осознание того, что может умереть. Это записано в списке необходимых вещей. Автор хотел бы водить только правильных людей, но – мало ли, чего хочешь. Поскольку нельзя застраховать группу от ошибки любого из участников – есть и ответственность проводника, и общая ответственность, и индивидуальная. Но индивидуальная – на первом месте. Никто за твою ошибку тебе не виноват. Старайся. Если твоего предельного старания недостаточно, тогда ее компенсирует группа. Если группа безупречна, то нехватка ее возможностей компенсируется самим Духом. Не считая многочисленных чудесных спасений заблудившихся, опишем еще пару случаев: могла пару раз утонуть в горной реке девушка, но не утонула – спасли чудом. Или – был случай перелома ноги. Правда, за два часа перед этим человек сам выразил намерение отделиться от группы с тем, чтобы идти, как и когда желает – но не суть. Групповая ответственность плавно перешла в компенсацию Силой и выразилась в производстве чуда по материализации суперпроходимой машины там, где она быть не может. На МЧС в этих краях надежды никакой – и правильно: чтоб не шарились все кому не лень, а полагались на Высшее и свои силы. Безраздельная вера в то, что их непременно спасут спецслужбы, не сделала ли один братский народ в своем большинстве столь тупым и беспомощным? «Смотри на них, – тихо сказал дон Хуан, – трудно найти тональ более жалкий» (КК, кн. 4). Без доверия к своей личной силе, к команде, к Высшему – непоправимая ошибка неминуема. Но совсем без ошибки – и чуда нет.

Все просто. Либо Вы готовы умереть, либо идите домой. Зачем Вам рисковать, ведь Ваша жизнь так прекрасна. Хотя, что в ней там прекрасного? «Передо мной открылся масштаб моего выбора. Я в действительности променял волшебный мир непрерывного обновления на свою тихую и нудную жизнь в Лос-Анжелесе. Я начал вспоминать свои пустые дни. Особенно ясно вспомнилось мне одно воскресенье. Весь день тогда я чувствовал беспокойство от того, что мне нечем заняться. Никто из моих друзей не пришел ко мне в гости, никто не пригласил меня на вечеринку. Тех людей, к которым мне хотелось пойти, не оказалось дома, и я уже успел пересмотреть все фильмы, которые шли в городе.…» (КК, кн. 4). «Ты, должно быть, шутишь! Тебя должно бросать в дрожь оттого, что впереди у тебя нет ничего, кроме рутинного повторения одних и тех же действий в течение всей жизни. Представь человека, который из года в год выращивает зерно, и так до тех пор, пока силы не покидают его, и он не падает, подобно старому облезлому псу. Все его мысли и чувства, все, что в нем есть самого лучшего, принесено в жертву одному – добыче еды, производству пропитания. Бессмысленная жертва, пустая трата времени – жить, чтобы питаться, и питаться ради жизни, и снова жить, чтобы питаться, и так – до самой смерти. Развлечения, придуманные людьми, как бы они при этом ни изощрялись, – всего лишь жалкие потуги забыться, не выходя за пределы порочного круга – питаться, чтобы жить, и жить, чтобы питаться… Как по мне, то не может быть страшнее потери!» (КК, кн. 2).