За пределами детей Индиго. Новые дети и наступление пятой эры

«В конце 1993 года я находилась в деловой поездке и летела из Санта-Фе, Нью-Мексико, в Сан-Франциско. Когда самолет, направляясь к Солт-Лейк-Сити, летел над Скалистыми горами, мы попали в турбулентность и самолет стало бросать из стороны в сторону. Я не испытывала страха, но летевшие со мной пассажиры не разделяли моего спокойствия. Уровень страха ощутимо возрастал. Совершенно неожиданно, 18-месячный мальчик поднялся на своем сиденье в передней части самолета и начал контактировать глазами с каждым пассажиром самолета. Он просто смотрел каждому прямо в глаза, и можно было почувствовать, как напряженность спадает. Выполнив свою задачу и успокоив всех, он развернулся и уселся на свое место. Он ничего не делал, только посмотрел в глаза каждому. Он не улыбался, не издавал звуков, и его родители не сделали ничего, чтобы помешать ему встать на своем сиденье, несмотря на неустойчивость самолета. Я „знала“, что он был маленьким „мастером“, и, потому что на его голове было очень мало волос, ассоциировала его с маленьким Буддой».

Глава 13 Новые пути обучения

Все предназначение образования заключается в том, чтобы превратить зеркала в окна.

Сидни Дж. Харрис

Сначала — плохие новости. Десять лет назад обычный словарь американского подростка четырнадцати лет составлял 40 000 слов; сегодня — около 10 000 и меньше. Количество студентов, которые, поступая сегодня в колледж, нуждаются в дополнительной помощи в овладении базовой логикой, превышает 29 %, что вынуждает высшие учебные заведения повторно преподавать школьный материал, прежде чем приступить к изучению высшего курса. Родители жалуются, что они вынуждены пичкать детей лекарствами, а затем стоять у них над душой изо дня в день, чтобы убедиться, что те хотя бы прочли свои задания, — однако 53 % этих же самых взрослых избегают чтения чего-либо более стимулирующего, чем служебные инструкции или кулинарные книги.

Что случилось со стремлением к литературе, к открытиям, к познанию? В своей книге «Языковая полиция: как групповое давление ограничивает то, что изучают дети», Диана Равич пытается ответить на этот вопрос, показывая, как годы силии, направленных, с самыми лучшими намерениями, на исключение из образовательных материалов любых явных и скрытых предвзятых суждений, привели к совершенно незапланированному результату: из текстов, с которыми сталкиваются дети, было исключено все, что могло бы будить в них мысль или поразить своей красочной яркостью… вплоть до изменения и пересмотра того, что является исторически достоверным!

Для начала я предлагаю вам потрясающее сравнение, про которое вы вполне можете подумать, что оно «не лезет ни в какие ворота».

В сообщении о пакистанских медресе (исламские духовные школы) отмечается, что мальчики еще в пятилетнем возрасте переселяются в эти школы и изучают там Коран и учение пророка Мухаммеда в надежде стать муллами или духовными лидерами. Большинству этих учеников неведомо критическое мышление; в основе их обучения лежит концепция, разработанная императором из династии Великих Моголов, умершем в 1707 году. Немногие научные издания, которыми они располагают, относятся к 1920 году. Согласно статье Томаса Л. Фридмана, опубликованной в газете «Нью-Йорк тайме», «в 1978 году в Пакистане было 3000 медресе, сегодня 39 000. Реальная война за мир в этом регионе происходит в этих школах».

Джоан Брэнигэн, преподаватель младшей средней школы[48]:

«Когда я сегодня смотрю на своих учеников, я вижу, что многие из них во время занятий лежат на партах, не понимая, что это их „работа“, их ответственность, их возможность получить образование. И это, в отличие от ситуации 25-30-летней давности, совершенно не зависит от их социальной, экономической, расовой, культурной принадлежности. Когда я спрашиваю, кто их герои, это неизменно оказываются почти исключительно звезды спорта, рэпперы или другие знаменитости из мира шоу-бизнеса. Взрослые пришли бы в ужас от имен, которых не знают их дети, — в сущности, они не знают почти никого из истории. Это дети медиа — они впитывают в себя все, что касается знаменитостей, и очень мало знают о тех, кто достиг выдающихся результатов в других областях человеческих устремлений или посвятил себя гуманистической деятельности. Когда я говорю «Микеланджело, Донателло», они думают, что речь идет о нинзя-черепашках. Они — дети момента, им известно, что произошло за время их жизни, и почти ничего больше».