За пределами Галактики

Собственно, профессор так и поступил – замер на месте, не сколько от страха неизвестности, а из-за того, что лихорадочно пытался вспомнить, что же такое, этот неведомый паспорт, и с чем его употребляют в пищу, если конечно, он для этого предназначен. Но тут все мысли профессора разом изменились, потому что то, что предстало перед ним, по своему виду было достойно графического полотна спятившего художника-историковеда. Навстречу профессору из-за ближайшей кучи космического лома выкатился робот. По сути, про это металлическое нечто только и можно было сказать то, что это робот. И все на этом! Потому что этот робот абсолютно не был похож ни на один известный профессору тип роботов даже отдаленно. И кажется, он был сделан из стали! Да уж, большего роботехнического атавизма профессору Верховицкому наблюдать ещё не доводилось! Сталь! Позавчерашний день истории! И это при современном разнообразии ресурсов! Это и мертонилиум и рутий, да на худой конец лонкелий, а тут – сталь, которая, если вспомнить школьный курс металогии, идеально подвергается разрушающему воздействию множества внешних факторов! Проще говоря – ржавеет. Пятна ржавчины на темно-красном корпусе робота являлись прямым тому подтверждением. Голова у робота была плоской, по обоим сторонам лица мерцали два глазных датчика, а нижняя челюсть, казалось, вот-вот отвалится, причем без всякого удивления, хотя роботы вообще не способны на эмоции. Его конструкцию дополняли два вполне приемлемых манипуляционных захвата, говоря простым языком – две руки. Плюс еще неуклюжая клешня в сложенном виде располагалась за спиной и выглядывала из-за правого плеча. А за левым плечом был виден вполне серьёзный лазерный резак. Насколько знал профессор, таким резаком можно было запросто разделить надвое все, что угодно, резак одинаково превосходно справлялся как с неорганикой, так и органикой. Тело робота прочно покоилось на допотопном, судя по всему, самодельном гусеничном шасси, потому что такие древние ходовые механизмы профессор видел лишь в школе, на уроках истории. В век гравитационных, импульсных и лазерных ходовых установок гусеничное шасси ну просто никаким образом не вписывалось. Надо ли говорить, что передвижение робота, если эту конструкцию можно было вообще так назвать, сопровождалось жутким лязгом и скрежетом?

– Цель визита? – робот тем временем продолжал вести допрос.

– Друга увидеть,– ответил порядком ошалевший от такого приема профессор.

– Написано же! – сказал робот. – Ты сюда не ходи, ты отсюда ходи! А то гравитрон в башка попадет! Ликвидировать, нельзя помиловать!

– Да мне друга повидать! – с одной стороны профессор и предположить не мог, что когда-нибудь он так спасует перед какой-то кучей лома, которая лишь каким-то неведомым чудом способна внятно функционировать, но с другой – лазерный резак за спиной этого шедевра неведомо чьей инженерной мысли был вполне современным и здорово профессора смущал.

– Может тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат? – поинтересовался робот, подъезжая поближе. Резак за его спиной пришел в движение. Профессор Верховицкий мысленно попросил прощения у дочери, простился с жизнью и уже собирался опубликовать в соответствующем разделе Нейросети свое электронное завещание, когда вдруг услышал так хорошо знакомый ему голос, хотя не слышал он его уже порядочно давно.

– Железяка, прекрати немедленно этот цирк! Устроил тут представление!

С ближайшей кучи обломков неведомо какого космолета на поверхность Эльмекаука спрыгнул человек. Его голову венчала замечательная шевелюра черных, как ночь, волос, в которых, несмотря на его возраст уже кое-где проглядывала седина, нос его был судя по всему когда-то сломан, и услугами современной молекулярной хирургии он так и не воспользовался, и не познал бионического скальпеля. Один его глаз был карим, а в другом ярко-синим светом пульсировала нейролинза. Его комбинезон был темно-синим с черными вставками, с пятнами грязи, из кармана торчал внушительных размеров мультиключ, который мог подстроится под параметры для любой детали, которая была запрограммирована в его базе данных. Рукава его комбинезона были закатаны по локоть, демонстрируя миру покрытые грязью руки. Одним словом, на Секундусе внешний вид этого парня вызвал бы бурю насмешек, тогда как здесь, на захламленном старым ломом Эльмекауке он выглядел словно часть окружающего пейзажа.

– Сергей! – профессор наконец справился с потрясением. – Я могу, наконец, пройти? Не тронет меня это твое чудо техники?

– Профессор? – Сергей, бывший пилот Верховицкого искренне удивился. Линза в его глазу при этом на мгновение вспыхнула. – Ну и зачем вы пожаловали? Только не говорите, что хотите узнать, как у меня дела. В то что вы хотите извиниться я все равно не поверю, даже несмотря на то, что по-прежнему считаю вас хорошим человеком.

– Да я так, в гости заглянул, мимо пролетал, так думаю – почему бы и не навестить старого приятеля? – пожал плечами профессор.