За пределами любви

– Девочка моя, – он так и не дошел до нее, остановился посередине, только затворил дверь. – Лизи, что они сделали с тобой… – Она не видела его глаз, слишком темно в этой темной комнате, в этом темном доме, но знала, что они наполнились слезами. – Что они сделали… Ты выглядишь… – Он сбился, не решаясь продолжить, сделал два шага вперед, к ней, снова замер, видимо, хотел обнять, но не решался. Она сама прошла последний разделяющий их шаг, протянула руки, обхватила его за шею, обняла, положила голову на плечо, замерла, пистолет так и продолжал висеть в правой руке.

Влэд поглаживал ее по спине, что-то бормотал.

– Как хорошо, что ты приехал, – прошептала она. – Я бы погибла, если бы ты не приехал. Они бы поймали и убили меня. Знаешь, я ведь застрелила одного из них, самого главного, но они еще не знают. Он там, в кресле.

– Да-да, я знаю. – Он водил ладонью по спине, Элизабет чувствовала медленное кругообразное движение. – Не волнуйся, теперь все будет хорошо. Ты только не волнуйся.

– А что, я действительно плохо выгляжу? – зачем-то спросила она.

– Ты просто изменилась, – ответил он неопределенно. Потом добавил: – Ты похудела.

– Ну конечно. Хорошо, что вообще выжила. Два месяца с капельницы питаться, – слабо улыбнулась Элизабет, так и не отпуская его. Ее голова лежала на его плече, и он не заметил улыбки.

– И губа у тебя распухла, и глаз. Щека оцарапана, – зачем-то добавил Влэд.

– Бог с ней, со щекой. У меня все тело распухло и оцарапано, – снова улыбнулась Элизабет, но он снова не заметил. – И не только тело. – Наконец она отпустила его, отстранилась. – Вот видишь, он там в кресле, – Элизабет протянула правую руку, пистолет снова был направлен на застывшее, лишенное выражения лицо. Но теперь он не мог выстрелить.

Влэд подошел к креслу, вгляделся.

– Что ты сделал с ней? – произнес он так, будто Рассел живой, будто они были знакомы прежде. Элизабет вздрогнула.

– Он и маму украл, а потом следил за нами все время. – Она тоже подошла, встала рядом.

– И Дину тоже? Зачем? – Влэд продолжал рассматривать Рассела. Но тому было все равно.

– Он ставил эксперименты. Он хотел завладеть душой, сначала маминой, потом моей. Он сказал, как Мефистофель душой Фауста.

– Тоже мне Мефистофель, – произнес Влэд с презрением, и Элизабет опять вздрогнула. В голосе, в интонациях, да и в самой фразе проскользнуло что-то личностное, будто она была обращена к давно знакомому человеку.

«Девочками легко манипулировать, особенно взрослому мужчине», – вспомнила Элизабет слова Рассела.

Наконец Влэд отвел взгляд от равнодушного, бесчувственного тела и повернулся к ней:

– Ты мне все должна рассказать, Лизи. Хорошо? Но не сейчас. Сейчас мы должны уехать отсюда. Скоро начнет светать, и они могут хватиться его. Нам надо ехать, а по дороге ты все расскажешь.

Она кивнула, соглашаясь, ее здесь ничто не держало.

– Пистолет заряжен? – спросил Влэд, указывая глазами на правую руку Элизабет.

– Да, заряжен, – кивнула она после секундного колебания.

– Ну и хорошо, – произнес он и двинулся к двери.

– Влэд, – позвала она из глубины комнаты. Он обернулся. – У меня обуви нет, я босиком.

Он посмотрел на ее ноги.

– Я привез тебе одежду, она в машине. – Он помедлил. – Я выйду первым, ты иди за мной. Если там никого нет, я позову тебя, ты стой в коридоре. Хорошо? Совершенно не нужно, чтобы тебя видели.

Он открыл дверь, вышел в коридор, огляделся, сделал короткий жест рукой, мол, никого, шагнул вправо и исчез за дверным косяком. Элизабет засунула пистолет в карман юбки, тоже подошла к двери, выглянула наружу, успела заметить, как фигура Влэда скрылась за углом. Она выскочила в коридор, подбежала к углу.

– Эй, дружище, ты куда собрался? Ночь на дворе, – раздался с трудом выговаривающий слова голос, Элизабет не узнала его. – Завтра ведь все только начнется, сегодня так, разминка.

– Да-да, – голос Влэда показался спешащим, утомленным.

– Кит сказал, что мы все неделю гуляем, а ты уходишь. Ты, кстати, Кита не видел?

– Нет, не видел, – сухо ответил Влэд.

– Ну ладно, тогда я пойду, еще рюмашку заглотну и спать, – проговорил пьяный. – Ты, давай, завтра возвращайся, завтра весело будет.

Раздались шаги. Элизабет выглянула из-за угла: в фойе, кроме Влэда, никого не было.

Осенний, слишком свежий, слишком острый воздух, пропитанный ночью, темнотой, пожухлой листвой, чуть не лишил Элизабет дыхания, чуть не сбил с ног. Ступни покрылись холодной, пробирающей насквозь влагой, холод легко проникал через тонкую, непрочную кожу, разбирал на части слабое, едва удерживающее тепло тело. Ей пришлось опереться на Влэда, она сама не сумела бы сделать и десяти шагов.

И все же, несмотря на пронизывающий холод, на слабость, она почувствовала себя лучше. Наверное, это воздух заряжал ее влажной, промозглой энергией, или сам факт, что ненавистный дом остался позади, за спиной, добавлял сил.

Кое-как они дошли до машины. Перед тем как сесть, Элизабет оглянулась: за ними никто не бежал, не шел, не пытался их вернуть. Все получалось достаточно легко, во всяком случае пока.

– Сядь на заднее сиденье, – сказал Влэд и завел машину.