За пределами просветления

Психолога чрезвычайно заинтересовал один обитатель сумасшедшего дома. Этот человек стоял совершенно голым за решеткой, в своей палате. На стене висел небольшой портрет обыкновенной женщины, а он стоял перед ним с молитвенным взором, и из его глаз текли слезы. Психолог спросил:

– Что с этим человеком?

Управляющий ответил:

– Не беспокойте его. – Он отвел психолога в сторону. – Он не любит, когда его беспокоят во время молитвы, а он молится почти целый день.

Психолог спросил:

– Кто изображен на этом портрете?

Управляющий улыбнулся.

– Никто, это обыкновенная женщина. Он влюбился в нее, но поскольку они принадлежат к разным кастам, отец этой женщины отказал ему; он сошел с ума, и эта женщина стала для него богиней. Оказавшись недостижимой, обыкновенная женщина стала богиней. Теперь он поклоняется ей и молится, полагая, что то, что не случилось в этой жизни, благодаря молитвам и поклонению может случиться в следующей.

– Я никогда не сталкивался с подобными случаями, – признался психолог.

– Тогда потерпите еще немного, – сказал управляющий.

В следующей палате находился человек, который бился головой об стену, а два санитара его удерживали. Психолог спросил:

– Что с ним? Почему он хочет разбить свою голову о стену?

– Он сошел с ума, – сказал управляющий. – Он хочет покончить с собой, и это такая проблема – за ним нужно все время следить, чтобы он не сделал что-нибудь с собой.

– Но в чем причина его безумия?

Управляющий сказал:

– Вот поэтому-то я и просил вас немного подождать. Он женился, и брак был таким несчастьем для него, что он оказался в сумасшедшем доме. Он хочет покончить с собой. Он боится, что рано или поздно его выпишут из сумасшедшего дома и он снова окажется в руках той женщины. И это та же самая женщина! И чтобы не попасть ей в руки, он хочет совершить самоубийство.

– Боже мой! – воскликнул психолог. – Это та самая женщина, о которой молится тот человек, желая получить ее в следующей жизни – ведь в этот раз он опоздал на поезд! А этот бедняга не опоздал – и теперь он хочет выпрыгнуть из поезда на ходу. Он даже не может потерпеть до станции.

Жизнь – это не логика. Жизнь – это любовь.

Логика – сложный феномен.

Любовь – простое, невинное единение.

Жизнь ближе к музыке, чем к математике, потому что математика исходит из ума, а жизнь пульсирует в биении вашего сердца.

Ты любишь меня, и это открывает дверь для всевозможных таинств.

Люди говорят, что любовь слепа, потому что они не знают, что такое любовь.

Я же говорю вам: только у любви есть глаза; кроме любви все слепо.

Как только открываются глаза любви, все то, о чем вы даже и не мечтали, начинает становиться реальностью: новые песни, на которые вы никогда не считали себя способными, новые стихи, с такими прозрениями, что вы не можете поверить, что это вы их сочинили.

Вот почему во всех древних писаниях нет имен их авторов – авторы не могли поверить в то, что они написали Веды, Упанишады. Они не могли поверить в это. Самое большее, они были посредниками, ими овладевало нечто.

Некая универсальная энергия овладевала ими, и то, что они написали, не имеет к ним никакого отношения. Они не ставили своего имени под тем, что они написали.

Очень трудно выяснить, кем были скульпторы, изваявшие самые прекрасные древние статуи Гаутамы Будды, которые так и остались непревзойденными.

Великие создатели пещер Аджанты, Эллоры… Это кажется почти сверхчеловеческой работой, а эти люди даже не оставили своих имен, потому что они никогда не верили, что это сделано ими. Они ощущали, что само существование использует их как орудия, и они были счастливы и благодарны за то, что они были выбраны в качестве орудий. Существование было сострадательным к ним, они и так достаточно вознаграждены.

Тот, кто задал этот вопрос, – бедный человек, но у него очень богатое сердце; а богатое сердце – это единственное реальное богатство в мире. У него есть потенциал стать великим певцом, великим поэтом, великим композитором, но он его не осознавал. Он пришел только для того, чтобы увидеть меня, он – мой старый саньясин. И зная, что для меня религия – это празднование, он принес свой кханджари[6], чтобы просто спеть мне песню. Что еще он мог принести в качестве подарка? Он очень стеснялся, спрашивая: «Можно мне спеть песню в твоем присутствии?»

Я сказал: «Это самый красивый подарок, какой мне можно сделать. Ты можешь петь каждый день». И я наблюдал за ним почти целый месяц – проникновенность, многозначительность, смысл его песен становятся все глубже. Его отвага растет, он больше не стесняется, его больше не беспокоит, что за ним наблюдают так много людей. Он не из тех певцов, которые поют перед публикой, – он из тех певцов, которые поют в ванной комнате.