За пределами просветления

Если именно мастер выбирает ученика и бросает его – хотя ученику может казаться, что это он выбрал мастера, а затем оставил его, – зачем тебе надо было говорить нам об этом?

Теперь у меня появился страх, что ты в любое время можешь бросить меня. Пожалуйста, не поступай так со мной. Мне так больно думать об этом – ведь если такой человек, как ты, не может помочь мне, то кто же может? Меня всегда покидали в беде, а это причиняет боль. И думать, что ты покинешь меня в беде, – это уж слишком.

Пожалуйста, пообещай, что ты не оставишь меня, даже если от меня не будет никакого толку. Я знаю, что ты не поступишь так, но все равно этот страх живет во мне. Пожалуйста, будь со мной всегда, хорошо?

Это хитрый вопрос.

Я могу пообещать, что я не оставлю тебя. Единственная проблема состоит в том, что, если ты захочешь оставить меня, то ты обнаружишь, что это очень трудно сделать, – я не позволю тебе оставить меня!

Поэтому теперь тебе следует бояться того, что я выполню свое обещание в любом случае – хочешь ты этого или нет! Так что, если это рассеет твой страх, – замечательно. Для меня это не проблема, я могу пообещать.

Я просто не хочу мешать ничьей свободе. Я хочу держать дверь открытой; если ты захочешь уйти, я не буду закрывать ее.

Но если это то, чего ты хочешь, тогда дверь окажется закрытой – и запертой!

Тогда в следующий раз не говори мне, что ты боишься того, что, если тебе захочется уйти, ты не сможешь этого сделать. Обещание есть обещание!

Шестой вопрос:

Ошо,

Сначала мне хотелось убежать отсюда, теперь у меня никогда не появляется желания оставить тебя. Что случилось?

Я передумал.

Глава 19. Будущее принадлежит творческому человеку

Первый вопрос:

Ошо,

Мне шестьдесят лет, но в саньясе я – двухлетний ребенок!

Я счастлив, что я попал в лоно твоей благодати.

Было ли это предопределено судьбой? Тогда почему это случилось так поздно в моей жизни? Может ли ребенок во мне стать зрелым за то время, что мне осталось жить? И как? Прошу тебя, помоги.

Вопрос, который ты задал мне, заключает в себе многое. Это много вопросов в одном вопросе.

Во-первых, ты говоришь, что в возрасте шестидесяти лет ты являешься двухлетним ребенком в том, что касается саньясы. Это напоминает мне о древней восточной традиции. Мы привыкли вести отсчет жизни с того дня, когда человек был посвящен в саньясу, а не со дня его рождения. Ведь рождение необязательно превращается в жизнь; чаще оно превращается просто в растительное существование.

Есть обычная капуста, и есть цветная капуста, но разница между ними невелика. Специалисты говорят, что цветная капуста – это «капуста с университетским дипломом».

Но большинство людей просто ведут растительное существование; они не живут, они не вступают в контакт с живительными водами жизни. Они дышат, они стареют, но никогда не растут. Между их рождением и смертью проходит горизонтальная линия. Нет пиков восторга, нет освещенных солнцем вершин экстаза. Нет глубин любви, покоя, безмолвия. Есть только расположенная в горизонтальной плоскости рутина от колыбели до могилы. Ничего не случается. Они приходят и уходят.

Говорят, что большинство людей осознают, что они живут только тогда, когда они умирают, – поскольку жизнь была такой плоской, такой бесцветной. Она не была танцем, не была красотой, не была благословением; в сердце не было никакой благодарности: «Существование выбрало именно меня, а не кого-то другого. Без меня существованию чего-то недоставало бы. Нет никого, кто бы мог заменить меня; я занимаю уникальное положение, а я никогда не просил об этом, я не заслужил этого. Это настоящий подарок от изобильности существования».