За пределами ведомых нам полей

Эльфы знают, что Бог троичен (Атар, Ион, Са – Отец, Сын и Пламень); в квэнья есть даже слова «Евангелие» (эвандильон), «распятие» (анатарвеста), «монах» и «монахиня» (анустар, квиндэ)… Контраст между «мифологическим» и «христианским» слишком очевиден, и Толкин вскоре отказался от непосредственного привнесения религиозных понятий в свои произведения. Даже рассказ о сотворении мира Богом и Его Ангелами, хотя и пройдет сквозь все редакции «Сильмариллиона», во «Властелине Колец» будет лишь «фоновым знанием», неявным для многих читателей. Для этого у Толкина были прежде всего эстетические основания: так, он критиковал средневековые романы о рыцарях Круглого Стола, поскольку «артуриана не только связана с христианством, но также явным образом его в себе содержит», в то время как истинная волшебная историяможет на него только намекать. Но христианские образы и концепции – вопреки только что приведенным словам, – вернутся в «легендариум Средиземья» в 1950-е годы.«Господь – владыка ангелов, и людей, и – эльфов», а значит – мифология не может обойтись без Его присутствия, тем более мифология истинная, какой Толкин полагал собственную. («Я давно перестал придумывать… – напишет он в 1956 году, – я дожидаюсь, пока мне не покажется, будто я знаю, что произошло на самом деле. Или пока оно само не напишется». Действительно, и «Сильмариллион», и «Властелин» создавались именно так.)

Но в раннем словаре квэнья находятся слова, которых эльфы точно не знали; зато нетрудно понять, откуда они взялись. Томпо-томпо – «шум барабанов или пушек»; Калимбан – «Варварство, Германия» (скорее всего, отсылка к шекспировскому Калибану); калимбо – «дикарь, нецивилизованный человек – великан, чудовище, тролль», калимбарди – «немцы». Не забудем при этом, что семейство Толкин – выходцы из Германии; писатель об этом прекрасно помнил и «привык гордиться своей немецкой фамилией»[161], даже во время мировых войн.

«Калимбарди» вошли маршем на эльфийские земли как раз после того, как младшего лейтенанта Дж. Р.Р.Толкина отослали во Францию и он в составе 11-го батальона полка ланкаширских стрелков в качестве связиста принял участие в чудовищной битве на Сомме. (К этому времени сборник стихов «Трубы Фаэри» был предложен издательству «Сиджвик и Джексон» – и отвергнут.) Толкин не надеялся выжить, но понимал, что, если уцелеет, обретенный опыт будет бесценным.

Время от времени выдавались передышки – относительные. В августе 1916 года Толкин обедал в пикардийском городке Бузенкур с двумя другими оксфордцами; один из них по случаю подарил ему поэму Уильяма Морриса «Рай земной». Посиделки закончились германским обстрелом; а книга великого прерафаэлита послужила образцом для построения структуры «Книги Утраченных Сказаний», над которой  Толкин начал работать в конце 1916 года, вернувшись в Англию с «окопной лихорадкой».

И не случайно первым из сказаний была повесть о падении Гондолина: мир Толкина начинается с войны.

Как и в поэме Морриса, морестранник прибывает на далекий западный остров и выслушивает удивительные истории. Они знакомы всем, кто читал «Сильмариллион», – и все-таки не вполне знакомы.  Здесь – сотворение мира, пробуждение эльфов, создание сияющих камней, Сильмарилей, и война за них, и великие герои Первой Эпохи – Берен (эльф, а не человек!), Турин, Туор, Эарендэль… не «Эарендиль», да и эпоха – не первая, а пока что единственная. Шесть с половиной тысяч лет до чаепития в норе господина Бэггинса не заполнены ничем – они попросту не существуют.