За пределом

Едва Малу подошёл к двери, как тут же отскочил назад. Буквально перед ним словно из огнемёта ударил столб пламени в сторону балкона. В буквально смысле слова едва ли не стена, которая продержалась около секунды, заставив смолкнуть автомат Сирени. Зато стрельба банды усилилась и стала куда увереннее.

— Ну и пидоры же… ничему жизнь не учит, — вздохнул Малу и как ни в чём не бывало выдернул чеку из светошумовой гранаты, после чего выбросил её в коридор. Оттуда послышались крики: «Граната!», топот ног, а через пару секунд и хлопок, который больно ударил по ушам. Следом полетела и обычная граната, но здесь даже Малу уши закрыл, хотя это и не спасло особо. По голове всё равно ударило неслабо.

Следом за гранатой полетела ещё одна светошумовая, а потом и обычная граната. Едва последняя взорвалась, как мы тут же выскочили в коридор и выбрались на балкон. К тому моменту у меня уже звенело в голове, и я сам плохо слышал. Сирень же продолжила отстреливаться, не подпуская их близко.

— Али вызвала?! — Малу тоже кричал, видимо, ничего не слыша. В ответ Сирень лишь мотнула головой в сторону улицы. Под нами уже стоял грузовик. — Отлично… Ну, понеслась, да?

Он слишком безумно улыбнулся, после чего подхватил сумки и сбросил их вниз. Следом полетели ещё две сумки, после которых Малу перевесил обе ноги через бетонные перила, подмигнул мне, салютнул и спрыгнул вниз.

Не буду врать, даже при таком бардаке в голове, звоне в ушах, боли в животе и плече на пару с ознобом, моё сердце ёкнуло. Ёкнуло так сильно, что у меня слегка потемнело в глазах. Я бросился к перилам и… облегчённо вздохнул, когда увидел, как он двигается в кузове.

— Не тормози! — крикнула Сирень мне, отбросила автомат и, ни на секунду не задумываясь, перемахнула так же через перила. Хотя это было верхом глупости, так как она могла приземлиться прямо на Малу.

Но нет. С замиранием сердца я наблюдал, как она летит какие-то мгновенья, после чего приземлилась где-то сбоку, когда Малу уже выбрался из кузова и бежал к кабине.

Значит… моя очередь?

В этот момент я понял, насколько был безумен мой план и я сам, когда предложил эту авантюру с грузовиком. Мне было тяжело представить, как Малу смог вот так сигануть вниз, не раздумывая. Про Сирень я даже и не подумал, так как, насколько я понял, она могла пережить падение с такой высоты — то, что она не человек, я уже понял, хотя и отказывался в это верить. Но ничего так не мотивирует идти на смерть, как другая смерть.

Стоило мне просто услышать топот ног, как желание спрыгнуть вниз у меня сразу появилось. Удивительно…

Поэтому даже для своего веса я очень оперативно перекинул ноги через перила и в тот момент, когда топот уже слышался буквально в пару метрах от меня, оттолкнулся руками от края, столкнув свою тушу в пустоту.

Сердце билось где-то у горла, вперемешку с ужасом. Всё внутри словно защекотало, как иногда бывает на качелях, если сильно разогнаться. Я буквально чувствовал собственные органы внутри себя.

Или же мне просто так казалось.

Как и казалось, что те полторы или две секунды растянулись во времени. Они были такими же стремительными, как и очень долгими, будто нарушилось само течение времени в этот момент. Все пять этажей пронеслись перед моими глазами, в какое-то мгновение сменившись небом — меня развернуло в воздухе во время полёта.

И приземлился я спиной.

Что, кстати говоря, к лучшему.

Что я чувствовал в момент посадки? Мягкость и резкое торможение вместе с собственным сердцебиением. Слышал ещё голос Сирени, которая стучала по кабине, крича: «Погнал! Погнал!», но он был где-то там, далеко, за границей моего маленького образовавшегося на несколько минут вокруг меня мира.

А перед глазами возвышались две восьмиэтажки, тянущиеся к небу, находившиеся рядом, между которыми сейчас и стоял грузовик. Секунду спустя они уже уплывали в сторону под громкий и ровный рёв двигателя, иногда сбрасывавшего обороты, когда переключались скорости.

Никто по нам не стрелял вдогонку, хотя я и слышал приближающиеся сирены.

Лёжа в мягком кузове, я не пытался встать. Просто лежал, приходя в себя.

Это чувство сложно описать. Словно сдача экзамена, когда ты отстрелялся и знаешь, что всё хорошо, всё позади. Сердце ещё учащённо бьётся, но ты точно знаешь, что всё уже хорошо, и не боишься. Ты чувствуешь облегчение. Именно его я и испытывал сейчас. Оно навалилось на меня так сильно, что не хотелось даже двигаться. Мышцы просто превратились в куски фарша.

Хотя не последнюю роль в нежелании двигаться сыграла и боль в плече, жгучая и острая, словно мне туда засунули раскалённый прут. В животе… ну, там болело, но я бы не сказал, что прямо очень сильно. Хотя пуля в живот — это, по сути, смерть, если она зацепила что-то. Без медицинской помощи я стану покойником очень быстро.