За пригоршню астрала

– О ты, имеющая прибывать в первом воздухе, ты, могучая в части земли, исполни приговор, – одними губами, будто отгоняет выдохом кружащее в воздухе перышко попугайчика, прошептал командир.

Серебряная лодочка почти беззвучно бумерангом шелестнула по воздуху и воткнулась улепетывающему стажеру в затылок чуть повыше бронеошейника. Так и подавился плевелами стажер, не добравшись до зерен. Остался невыездным верблюдом у ворот игольного ушка. Уже мертвый Петруха по инерции сделал два шага и растянулся возле ног мраморной музы Клио. И закрыл свои карие очи. Его язык вывалился изо рта, будто мальчишка хотел в последний раз по детски облизать губы. Модное пальто безнадежно испачкалось кровью.

Максимыч сдернул кепку с вспотевших коротко стриженых седин и надвинул на глаза ближайшему каменному идолищу, не важно, какому. Стянул за рукава плащ и неодобрительно поцокал – уже вторая пуговица успела оторваться. Затем плащ был перекинут через руку услужливому греко-римскому идолищу, а исполненный скорби полковник Внутренней разведки не спеша направился к убиенному, неврастенически морщась на скрип и хруст мелких осколков мрамора под ботинками. Наклонился. Потрогал сонную артерию, выдернул окропленную лодочку, пристегнул к цепочке и накинул петлю цепочки с гривной на шею. Гривной, напившейся крови девственника.

Зверь прятался внутри Максима Максимовича Храпунова. Зверь прятался за маской слуги царю, отца солдатам. За низкими седыми бровями, за мешками под глазами, за сжатыми в ровную линию губами. И пока с Максимычем была гривна, безопасны для Зверя оставались любые экзорцисские шоу, любые мессаги Белой Магии, любые наисвятейшие мощи. Потому что на гривне была записана повесть о том, как Дажьбог уничтожил равновесие между Навью и Явью.

Волкодлак-Зверь, прячущийся внутри начальника петербургского отдела ИСАЯ, почуяв кровь девственника, проснулся. Сначала Зверь усилием воли переиначил генетическую программу организма. Скелет изогнуло дугой, склонив череп ближе к долу. Носовые кости потянулись в длину, отбирая костную ткань у лобных, глазницы разъехались. Внутри черепа стали сжиматься соединительно-тканные мембраны, деформируя кровеносные сосуды, нервные клетки и волокна мозга. Челюсти начали удлиняться вперед, конечности наоборот – вжиматься. Из опустившегося параллельно горизонту тазового пояса устремился наружу росток хвоста. Кисти и ступни как бы стали вбирать пальцы внутрь, и на задних лапах осталось четыре пальца. Зато вместо ногтей образовались огромные клювообразные кофейные когти.

Ноздри впитали запах окислившихся трупов ассистентов Черного Колдуна, и этот запах уже воспринимался не смрадным, а сладким.

Новые гормоны, как метастазы, по капиллярам достигли волосяных фолликул. Волосяные мешочки резко увеличились от притока кератиноситов. И под давлением скопившегося кератина волосы поперли по всему телу, пронзая, распарывая и стряхивая лоскуты одежды...

* * *

...По красному, по белому, по черному паркету тяжело несся Передерий. Со скоростью пушечного ядра, но самому ему каждый прыжок казался в три раза короче.

Чуть не сшибая с постаментов полами вывернутого наизнанку пальто вычурные и огромные, похожие на ванны-джакузи вазы, бежал Передерий. Чуть не сворачивая со стен полные ужаса картины «Мученичество апостола Петра», «Похищение Европы», «Оплакивание Христа» и прочие страсти. Обесцвеченное и синее венецианское стекло и литургические приборы отражали в размытых образах бегство Герасима, его горящие рубинами глаза и развевающиеся высохшими водорослями космы. Его прилипшую к телу запятнанную рябиновым соком белоснежную рубашку и черную съехавшую набекрень бабочку.

Самую страшную ошибку в жизни совершил Черный Колдун. Все учел, все подстроил, чтобы недруг – грязный астралиец – примчался, как муха на кусок тухлого мяса. Обложил новоязыческое капище астральными минами-растяжками, чтобы цепные псы недруга получили весточку из Южно-Сатанинска. Вызвал снег, чтоб кресты на церквях стало не видать. А вот то, что злейший враг Передерия может использовать против Передерия отсеченную часть плоти Передерия, не учел. А ведь не первый век заклято тело Передерия, отказал он когда-то Врагу Рода Человеческого свое тело за Черное Искусство, и с тех пор все от Передерия отошедшее обращается Передерию же во зло.

Баррикадой на пути Герасима встали новые двери. Контур беглеца вырос в полный рост на вишневой вертикальной плоскости. Но растолкал половинки плечом Черный Колдун... И замер как вкопанный. Судьба явила милость – привела в Рыцарский зал. Полный колющего, режущего и рубящего оружия Рыцарский зал.