За пригоршню астрала

Следующий приятель – чилийский розововолосый птицеед Grammostola gala – подобрав под себя ножки, устроился рядом с ванночкой. Еще пару часов, и он перевернется на спину чтобы благополучно, будем надеяться, отлинять. Выше этажом мамаша Euathlus smithii переворачивала яйцевой кокон. Паучата у нее должны были вылупиться через неделю. И момент следовало не прозевать. Иначе плотоядная маменька оставит от паучат рожки да ножки.

Подхватив с этажерки сачок, хозяйка выудила так и не растерзанного сверчка и отпустила певчего смертника в пустующий террариум поскрипеть до следующей встречи. Вроде бы долг перед членистоногим и пресмыкающимся воинством она выполнила. Долг перед лебедем, поселенным в застланной полиэтиленом соседней комнате, был выполнен ранее. Теперь пришел черед другого ритуала.

Девушка с громким резиновым щелчком стащила перчатки, медленно расстегнула пуговицы и выбралась из брезентовой кольчуги. Оставив снаряжение в ванной каморке, а заодно и вынув из ванной пробку, чтобы сошла вода, Света перебралась на кухню.

Кухня не производила впечатление уютного места. И не мудрено, появлялась по этому адресу Света раз в два-три дня на часок. Только чтобы покормить и почистить питомцев, да приплод на продажу отобрать. Кстати, о том, что кроме квартиры в центре, снимается еще и эта площадка, никто из знакомых не знал. По крайней мере, Света на это надеялась. Если, конечно, Сергей не выдал...

В древнем, рычащем, как медведь в брачный период, холодильнике прятались только бутылка шампанского и шоколадка. Света выволокла и то и другое на свет божий и забралась на табурет. Шампанское приятно холодило руку. На выстрел пробки причапал лебедь и доверчиво возложил гибкую шею на ее колени. А может быть, он собрался никуда ее не отпускать?

В мойке с прошлого визита сохла тарелка с оранжевыми разводами, но и сегодня не быть ей вымытой – дурная примета. В стеклянной банке на подоконнике выбросила зеленый ящеричный хвост луковица.

Бокал наполнился на треть золотистым напитком. Остальное изошло пеной, и пена даже не поместилась. Лопающаяся остро пахнущая шапка из пузырьков сползла с бокала на стол. Девушка пару раз провела ладонью по голове лебедя, словно гладила собаку. Нечаянно встретилась взглядом с птицей, хотя не хотела этого. Глаза лебедя лучились мольбой, чтобы хозяйка вот так и сидела, никуда не собираясь, никуда не уходя.

Светлана сделала короткий глоток шампанского. Не глоток, а почти поцелуй. Отломила и лизнула шоколадку. Ее глаза поменяли цвет, из зеленых они стали светло-голубыми. Голубыми как льдинки. И встала, уже готовая к предстоящему. Лебедь засуетился, попытался преградить дорогу, раскинув здоровое крыло. Светлана сунула ему обломок шоколада. Не без сочувствия переступила через отказавшуюся от сладости птицу и, собранная и злая, направилась в прихожую. О кольце она последние дни не вспоминала, решив, что само направление поиска тогда было выбрано ошибочно. Тем более, что ей и так повезло выйти на заказанного клиентом человека.

Не успел добраться до искомой информации по кольцу и Петя, увлекшийся изучением видеодосье на Черного Колдуна.

– Как скарабей устроился! – с порога окликнул дежурящего стажера вошедший словно алеутский бог в ярангу Паша, а Илья из-за спины Хомяка распорядился:

– Вырубай эту теургу!

Петя непроизвольно дрогнул. Надеясь, что испуг остался незамечен, нажал соответствующую кнопку на дистанционнике, и экран заволокло черное ничто:

– Ну как, засакралили журналиста? – попробовал он на равных, и получилось заискивающе. Да еще и голос предательски дрожал.

– Ты в сирени пятилепестовики вычесывал и пять копеек под пятку прятал, а я уже полком командовал! Это для тебя проблема, – плюхнулся Паша за свой стол. – А для нас кинокомедия. Ну... – и Паша с выражением посмотрел перед собой. – А где ОНО? – усталый, довольный, не заметивший подозрительной вибрации в словах стажера.

– В холодильнике, – подхватившийся Петя скрылся за шторкой. Пузырь «Праздничного» коньяка покоился меж ядрено пахнущими химией раковинами рядом с литровой банкой, в которой плавал заспиртованный человеческий язык. Из фотолаборатории Петя вернулся с леденящей кровь бутылкой.

– Что у нас сегодня по гороскопу? – Паша проверял, как идет эксперимент, пронзая взглядом булькающую в реторе жидкость. Остался доволен. Выдавил из какого-то тюбика на ладони серый червячок мази и растер, шепча с закрытыми глазами что-то неразличимое. К витавшим по дежурке запахам добавился мускусный нюанс.

– Коньяк.

– Что ж ты, дубина, коньяк вымораживаешь?! – возмутился Илья, еще не рассосавший осадок брезгливости после «Лениздата». – Коньяк обязан пребывать комнатной температуры! Иначе вкус пропадет, все равно, что пить водку! – почему-то сегодня вместо свитера он вырядился в костюм. И выглядел как корова с седлом.

Паша отшептал свое, прищурился, вглядываясь издали в этикетку. Подхватил личный стул и двинулся с ним к столу Пети: