За пригоршню чар

Бретт выглядел на редкость уверенно, несмотря на прикованную под столом руку. За спиной у него подрались детишки — в ушах звенело от воплей.

— Так отдайте ее мне, — сказал вервольф. — Я ее передам мистеру Винсенту и уговорю оставить вас в покое.

Дженкс подхватился дать Бретту в морду. Вервольф перехватил его руку, кто-то из них задел стакан с кофе и опрокинул. Горячая жидкость побежала мне на колени; ойкнув, я встала.

— Черт тебя побери, Дженкс! — крикнула я, привлекая к нам все взоры. — Какого хрена!

В кафе вдруг стало тихо. Из бассейна с шарами раздалось дружное «О-о», и я покраснела. В тишине очень громко разнесся чей-то голос, интересовавшийся, нельзя ли ему заменить столовую воду на газировку. Я смущенно моргнула оскорбленным мамочкам, вполголоса переговаривающимся с подругами.

Прошу прощения, — промямлила я, села, и уровень шума восстановился. Черт! Это был мой кофе.

Не в том ты положении, чтобы чего-то требовать или условия ставить, — заявил Дженкс, когда головы от нас отвернулись. — А если ты или кто из твоих шавок шелудивых к ней хоть пальцем прикоснется, то однажды утром ты найдешь трупы всех, кто тебе дорог. Бретт побагровел.

— Хватит! — прикрикнула я, думая, что так нам перемирие не установить. Но реакция Бретта подтвердила: ему нужно чем-то утихомирить Уолтера, чтобы вернуться в стаю. У Бретта большие неприятности; не только Дженкс готов его прикончить.

С кислым выражением вервольф сел на место и смотрел он теперь куда внимательней. Быстрота Дженкса произвела на него впечатление. Да и на меня тоже, черт побери.

— Послушайте, — сказала я, добывая пачку салфеток из держателя и промокая кофейную лужу. Мелькнула мысль, не нарочно ли Дженкс его опрокинул. — Мне только нужно, чтобы вы отстали от Ника. Как по мне, так пусть Уолтер подавится своей статуей.

Темные глаза Бретта выразили подозрение:

— Вы все еще стараетесь меня убедить, что ни на кого не работаете и что рисковали жизнью ради… ради него?

Я кисло улыбнулась.

— Только не говорите, что я дура, — предупредила я. Дженкс подвинул ко мне чашку с чаем, я на нее не посмотрела. — Мне нужен день, чтобы достать статую, — соврала я. — Достать, перевязать ленточкой и вручить вам.

Наручники чуть слышно звякнули, у Бретта дернулось веко.

— Значит, хотите вручить ее мне, — ровным тоном повторил он.

Я сцепила пальцы на пластиковой кружке, чтобы не видно было, как они дрожат.

— Угу. Как вам и хотелось бы.

Дженкс обалдело на меня смотрел, я ему улыбнулась.

— Мне нужно, чтобы вы от нас отвязались. Все отвязались, — добавила я, выжимая красную струйку из заварочного пакетика. Хотелось пить, а если я возьму второй стакан с кофе, Дженкс, чего доброго, и его опрокинет. — Из города мне уезжать не понадобится. Статуя будет у меня завтра к закату. Можете за нами приглядывать, если хотите, но если хоть одна морда просунется, на мой вкус, слишком близко — обмен считаю несостоявшимся и мы уезжаем. — Я нагнулась над своей чашкой. — Мы с Дженксом вас разогнали по углам обрезком трубы и десятком сонных шариков. Хотите узнать, на что мы способны в серьезной драке, или подождете эти жалкие тридцать шесть часов?

— Обмен, значит? — издевательски протянул Бретт, и Дженкс издал странный рокочущий звук. Я даже подумала: неужто пикси умеют рычать. — Это больше похоже на выкуп, чтобы мы вас не трогали.

Плавным, почти неспешным движением Дженкс выдал ему пощечину.

— Головой думай, кретин, а не задницей!

Дженкс! — воскликнула я, глядя, не смотрит ли кто на нас в этом аквариуме.

Он уже труп! — Дженкс рубанул рукой воздух. — Гниющий труп с кишками наружу, а строит из себя сторону в переговорах.

Я прищурила глаза.

— Мы его не тронем. Прекрати его бить.

— С Ником они не церемонились, — возразил он, начиная спор заново. — И вообще, кто попался в плен, тому цена — дерьмо. А с дерьмом — как с дерьмом.

У меня коленки под столом затряслись.

— Так вот: те, кто вырос до пяти футов, так себя не ведут. Разве что невежественные дикари в лесу.

Дженкс, надувшись, откинулся на спинку стула.

Бретт стиснул зубы от моей нелестной характеристики его стаи. Припоминая, что они сделали с Ником, трудно было Дженкса не понять. В расстройстве чувств я попыталась унять дрожь в пальцах, попивая чай — кислый, потому что Дженкс высыпал себе в кофе весь сахар до последнего пакетика. От пикси просто воняло злобой, и это ощущение забивало даже вонь картошки-фри и дрянного кофе, как запах горелых желудей.

— Я отдам Уолтеру статую, которую вы не добыли ценой недельных пыток, — сказала я. — Взамен вы убедите Уолтера отдать мне жизнь Ника и не винить меня в смерти Пэм. Вы оставите в покое нас всех и не будете мстить. Никому и никогда. — Я подняла брови. — А если будете, я вернусь и заберу ее обратно.

Мелкие морщинки на лице у Бретта стали глубже.

— А мне зачем в это вязаться? — спросил он.