За речкой шла война…

В итоге никого ниоткуда не исключили. Провинившемуся майору объявили выговор – правда, всё-таки с занесением в карточку. А по служебной линии за пьянку всем участникам «банкета» вкатили по пять суток ареста. Миронюк, Влас и Гуляцкий отсидели эти пять суток в Ашхабаде, и обстановка нормализовалась. Хотели снять со всех по звёздочке, понизить в должностях, но… дважды за один и тот же проступок не наказывают!

А Хомутецкий всё же изыскал возможность протолкнуть хитрый вариант избавления от Миронюка. Его вскоре сплавили в городишко Мары, в горвоенкомат. Должность без понижения, без личного состава, но из этих Маров не выберешься уже никуда. Разве что на кладбище…

* * *

– Маразм, он и есть маразм! – констатировал Дибаша. – Никита, помнишь, как Вадика Пасмурцева начпо из партии велел исключить?

– Помню, ага. А Вадик Пасмурцев – и не член партии был, комсомолец. Так и доложили начальству, как бы по исполнению: товарищ Пасмурцев более не член партии, комсомолец!

– Комсомольцы, добровольцы! – немузыкально затянул Димка-художник. – Наливай!

Глава 19. Родительский день

– Мишка! Шмер! Вонь от твоих носков – это что-то. Шмердит! Хоть беги из мансарды. У-у-у, смерд! – это Никита проснулся в дурном расположении, гм, духа.

Голова гудела после вчерашнего застолья. И вместо того, чтобы поспать в единственный выходной, он вынужден участвовать в ПХД, то бишь парко-хозяйственном дне. Комбату дома со сварливой женой не сидится – вот и вызывает всех. А завтра предстоит быть ответственным по роте.

– Да нормальные носки! Ещё пока нормальные! Ещё не пятой стадии загрязнения! – пожал плечами Шмер. – Вот на пятой стадии подумаю, стирать или выбрасывать.

– О как! Так на какой они сейчас у тебя стадии?

– Щас подумаю, определю. Значит, день-другой ношу – пока пальцы не начинают скользить внутри. Это первая стадия. Вторая – когда выворачиваю их наизнанку и вновь ношу. Третья – правый надеваю на левую ногу, левый – на правую. Четвертая – опять выворачиваю. Пятая – носки встали колом, ударяю их об дверной косяк несколько раз, чтобы размягчить. Тогда они вновь наденутся на ноги. Нет, Никита, пока все же не пятая стадия. Терпи!

– Не буду! Сегодня же смету все твоё шмотьё-тряпье в кучу и подожгу во дворе.

– Такие, значит, твои воспитательные методы?

– Только такие! Если не понимаешь человеческого языка.

– Ну и передай ротному, что меня не будет на построении. Не в чем явиться. У меня день большой стирки. Хороша отмазка?

– Оч-чень. Неслышащих скажет, чтоб ты портянки надел.

– Эх, если б они были у меня! Ты ж их уже месяц назад вышвырнул.

– А то! Я об них два раза запнулся, едва палец не сломал.

– Вот и славно! Иди строиться, а я еще покемарю. Да! Пришли сюда Кулешова – сразу после построения. И чтоб захватил мыло, порошок…

На плацу, в строю батальона, офицеров было маловато. В основном лейтенанты. Капитаны и старлеи проигнорировали распоряжение Алсынбабаева и не явились.

Капитан Неслышащих получил выговор от комбата за отсутствие управления войсками и начал срывать зло на тех, кто был под рукой.

– Где ваш сосед, товарищ лейтенант? – набросился он на Никиту. – Почему его нет в строю?

– Голый сидит. Стирка обмундирования.

– Пусть явится в чем есть!

– В чем мать родила?

– Разболтались, лейтенанты? Передайте, что я его накажу!

– Обязательно передам. При встрече…

– Так и передайте!

– Есть! Так и передам.

М-да. Вот оно, пресловутое, разберемся как попало и накажем как-нибудь.

По возвращении Никита увидел спящего возле бревна, служившего скамьей, Кулешова. Стиральная машина работала и крутила бельё, судя по всему, уже с полчаса. Носки должны были уже, очевидно, приобрести эластичную форму, а не стоять, как реликтовые окаменелости.

Никита прошел было в дом, но споткнулся о валяющегося в проходе мертвецки пьяного Шмера. Отступил. Чёрт! А вчера говорил: нет денег. Это же надо умудриться успеть так нажраться за три часа! И на какие все-таки шиши? Не иначе, кто-то налил. Кто? Гости? Погостили и ушли?

Никита вернулся во двор и разбудил солдата:

– Боец! Хватит спать, вся морда в слюнях.

Кулешов вскочил, спросонья перепугавшись, вытер губы:

– А?! Я!

– Г-головка от руля! Ты почему спишь на посту? Тебя Шмер приставил к стирке?

– Так точно!

– Кто у нас был в гостях? – наугад, но в точку угодил Никита.

– Дык… Какие-то пожилые «чурки». Два азербайджанца. Принесли водку, коньяк, закуску.

– Ты что, тоже пригубил?!

– Никак нет! Только колбасой угостили, фруктами. Я в дом больше ни разу не заходил.

– Чёрт! Пойдём поднимать взводного. Споили его гости. Интересно, какие ещё меня сюрпризы ожидают? Может, квартиру обчистили? Может, родственники солдатика тоже где-то валяются под столом? Или бойца самовольно уже в отпуск везут?

– Не видел, чтоб они выходили, – растерялся солдат. – Я дом внимательно охранял.

– Ты ж дрых без задних ног! Тоже мне сторож!