За руку с его величеством (СИ)

А затем вокруг нас прямо из земли вырос призванный им щит. Тот самый, что не позволял никому подслушать наш разговор.

И тогда я осторожно подняла голову и взглянула на своего будущего мужа. Он стоял, устало прикрыв глаза, и просто дышал, стараясь справиться с эмоциями. Я не торопила, потому что сейчас мне нужно было то же самое: пара маэ, чтобы привести голову в порядок, всё осознать, подобрать нужные слова и найти в себе силы их произнести.

Аяр справился с этим быстрее.

— Ты хочешь, чтобы я променял на какой-то там мир тебя? — Выделил он интонацией последнее слово, открыл глаза и взглянул на меня со смесью возмущения, неверия, негодования… много чего было в его чуть мерцающих глазах.

— Я не хочу, чтобы ты променивал его, — поспешила я исправить, — я хочу, чтобы ты дал мне помочь. Если я — единственная подходящая приманка, то я готова стать ею, Аяр. Понимаешь?

— Нет, Вика, не понимаю, — со злостью покачал он головой, будто пытаясь отогнать от себя произнесённые мною слова. — Ты просишь меня просто стоять в стороне, когда ты сама будешь жертвовать собой? Ты нужна мне и без этого мира, но ни один из миров не нужен мне без тебя.

Мне понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы переварить это. И отнюдь не слова о его непонимании столь сильно зацепили меня, нет.

Я слышала, что любовь проходит. Успокаивается со временем та буря внутри тебя, разлетаются многочисленные бабочки, в какой-то момент не пробуждаются от зимней спячки прекрасные цветы чувств в душе. Всё… успокаивается. Да, это то слово. Некоторые считают, что вместе со спокойствием приходит и безразличие, другие уверены, что от этого спокойствия всё, наоборот, становится прочным, крепким, как фундамент дома, и можно смело возводить стены крепости, что укроет вас двоих.

Четыре года — серьёзный срок. Спустя четыре года многим, почти всем, надоедает этот штиль, а дальше ваш корабль или идёт ко дну, или достаёт волшебную пыль, чтобы подняться в небеса.

Четыре года — точка, что гарантированно перевернёт ваш мир.

Многие считают этой точкой женитьбу или расставание, что-то такое важное, глобальное, масштабное… Что-то, что начинается со слов. Оно всегда начинается со слов. И совершенно неважно, какими будут эти слова, куда важнее скрытый за ними смысл.

«Выходи за меня», — потому что я люблю тебя.

«Нам нужно расстаться», — потому что у нас «перегорело».

Слова… вся наша жизнь состоит из них, из этих слов, но далеко не все задумываются об их важности. Словами можно возродить, оживить, подарить крылья, а можно безжалостно их обломать, скинув несчастного в чёрную бездну. Словами оканчивают войны и начинают новые эпохи, оживляют и убивают, создают и разрушают.

Есть такие слова, от которых у нас перехватывает дыхание, замирает сердце и мир вокруг натягивается, словно струна, а затем лопается, оглушая бесконечным звоном. И именно во время этого звона мы понимаем: вот оно.

Меня оглушило. Так легко и естественно, будто это происходило каждый раз. Оглушило его признанием, самым сильным признанием из всех, что только можно вообразить.

— Аяр, — прошептала я, совершенно не представляя, что нужно говорить.

У меня просто не было слов, как бы банально это ни звучало. Хотелось сказать ужасно многое, но это всё было не то, что я должна сказать ему.

И Аяр, будто почувствовав это, как он чувствовал меня практически всегда, ободряюще улыбнулся, что всё равно вышло у него очень грустно, и всё сказал сам:

— Не нужно слов, Снежинка. Я просто хочу, чтобы ты не просто поняла — чтобы ты уяснила раз и навсегда: между тобой и всей вселенной я всегда выберу тебя. Плевать, как это звучит, если это — правда, — он на миг прикрыл глаза, будто ему было сложно говорить, а затем взглянул мне прямо в глаза и продолжил своим завораживающим, негромким, но очень убедительным голосом: — Я не позволю тебе рисковать, маленькая. Мы придумаем что-то другое, найдём способ, но ты в этом участвовать не будешь.

С одной стороны, я его прекрасно понимала, потому что, стоило только представить на месте наживки самого Аяра, у меня от страха и тревоги тут же начинала кружиться голова. К тому же, его голос просто не оставлял мне выбора, завораживая настолько, что я, кажется, была готова выполнять любой его приказ.

Но была ещё и другая сторона, та самая, на которой стояли моё упрямство и необходимость спасти миллионы жизней. Я никогда не считала себя героем, я даже спасителем не была, но сейчас у нас есть возможность всё исправить, и было бы очень глупо её упустить.

Я знаю, что некоторые могут посчитать меня полной глупышкой и ужасной эгоисткой, потому что я не думаю о чувствах Аяра. Но помощь нуждающимся, особенно, если я могу это сделать, я никак не назову эгоизмом. Даже глупостью. Ведь если каждый будет думать «Почему я? В мире есть ещё множество других существ, пусть кто-нибудь другой помогает», что со всеми нами будет? Мы превратимся в уже действительно эгоистов, жестоких, не сострадательных и безразличных ко всему, что происходит вокруг.