За руку с ветром

– Три минуты! – крикнул парень Тане. – Я сейчас вернусь. – И он вытащил орущий брелок обратной связи, тем самым показывая, почему вынужден отойти. Черноволосая девушка с вытянувшимся лицом кивнула. Сил спорить с кем-то у нее уже не осталось, и она вернулась в комнату. Ни она, ни Челка не заметили, как за ними следили старики и старушки, все больше и больше сочувствующие Виталику, которому не повезло с невесткой – «гадкой вертихвосткой Танькой», а ведь она уже и думать забыла, как подшутила над вредными бабками и ляпнула про жениха на байке. Вечно те, когда она выходила из подъезда, начинали шушукаться и смотреть на нее осуждающе, хотя она вообще ничего плохого не сделала!

– Это чего получается? – почесал лысину древний дед, провожая взглядом Челку, так и одетого лишь в джинсы да кеды. – Чего он туранул с балкону-то?

– Как чего! – вмешалась Васильевна, за это время заработавшая авторитет, как знаток Таньки и ее полюбовников. Семечек у нее в руке больше не осталось, но она махала газетным кульком, как посохом. – Потикал первый хахаль от второго через балкон. Все, как полагается!

– Рыжий пришел, голый и побежал, – поддержала ее одна из товарок на лавке. – Рыжий его выгнал! Видали, даже обувку скинул!

– Это что же, Виталику она и правда изменяет? – убито спросил дедушка с усами. Внука своего друга жалко было до слез. Молодой еще, даже неженатый, а уже с рогами, да еще с такими увесистыми. А как вчера невестку описывал его друг, Виталиков дед: красивая, добрая, статная. Полюбилась она ему, а тут вот оно что…

– Изменяет-изменяет! – дружным хором уверили его остальные. И усатый дед, опираясь на палку, пошел в сторону тридцать пятого дома – рассказать все, пока не поздно, бедному Виталику. Его лысый приятель бодро засеменил следом, рассказывая, как в пятьдесят восьмом году первая жена тоже ему рога решила наставить, и не с кем-нибудь, а с соратником по партии!

До брутального Виталика, колдующего над своим обожаемым байком, они добрались быстро. Тот, пребывая все в прежнем благодушном настроении, даже лицом изменился, едва только услышал, как смущенный дедов приятель сказал, что невеста ему изменяет.

– В нашем дворе, – добавил лысый дедок, покачиваясь из стороны в сторону.

– Чего-о-о? – прохрипел Виталик, человек скорых решений и ревнивый. – В каком таком дворе?!

– Как где, у нас же, в шисят девятой квартире. Там непотребство приходит. Твоя невеста с двумя мужиками, – принялся доходчиво втолковывать ему лысый дедушка, которого ситуация очень забавляла. – Будто сам не знаешь, где невеста живет, – добавил он укоризненно, но Виталик его уже не слышал. Он, бросив железного друга, на всех парах помчался в соседний двор. В его воображении он уже ломал кости оборзевшим ублюдкам, посмевшим притронуться к его Надежде!

– Какой горячий, – покачал головой дед с усами, глядя вслед внуку друга. – С детства шебутной. Ничего толком объяснить не успели, а он уже разбираться побежал.

– Зато он сейчас успеет все объяснить, – хмыкнул его товарищ, и оба старичка поспешили обратно в родной двор.

О том, что к ним приближается Виталик, брат с сестрой и тем более разобравшийся с сигнализацией Челка, не знали.

– Ну чего? – спросил Илья, роющийся с проверкой в холодильнике. Он углядел колбасу и тут же стал делать бутерброды – весьма и весьма корявые. – Норм все? Когда твой парень нас откроет?

– Сказал через пару минут, – отозвалась Татьяна, наблюдая за младшим братом. – А чего это ты перед походом в гости ешь? – ехидно спросила она. – Ты же к девушке собрался, если мне память не изменяет.

– Так я же к ней не жрать, – с полным ртом сообщил брат, запивая бутерброды горячим чаем. – А ты совсем обнаглела, ничего не готовишь.

Он привык, что сестра вечно готовила что-то вкусненькое: то пасту, то лазанью, то запеченную рыбу. Даже суши делала, и получались они ничуть не хуже, чем в суши-барах.

– Я обнаглела? – обалдела от такого нахальства Таня. – Иди к своей Светочке, и пусть она тебе и готовит.

– Она – актриса, поэтесса, она не рождена для кухни, – высокопаро сообщил Илья.

– А я что, рождена? – рассердилась Таня.

– Ну, ты не творческая личность, – откусил огромный кусок от бутерброда брат, – давай это признаем!

Вместо признанья он получил тумак и возмущенно замычал, пытаясь прожевать кусок.

– Я себя тоже объявляю с этого момента творческой личностью, дизайнером, – объявила Татьяна, грозно глядя на родственника-балбеса (она ведь и правда обладала хорошим вкусом). – И больше ты у меня есть не будешь. По причине отсутствия меня на кухне. Понял?

Илья вновь что-то нечленораздельно сказал, но сестра, покинув кухню, устремилась к входной двери – ждать Челку. Два невыносимых существа в ее квартире одновременно, это же просто капец какой-то! Она так прониклась коварством собственной двери, глупостью брата и присутствием Влада, что совершенно забыла о Смерче.