За Русь святую!

Кондуктор морской артиллерии Василий Иванович Колчак конвоировал транспорт пороха в Севастополь из города Николаева, да так на базе Черноморского флота и остался. Василий Колчак сам потом говорил, что не знал, как остался жив, служа помощником командира батареи на Малаховом кургане, в самом горячем круге севастопольского ада. Контуженный осколком бомбы, разорвавшейся на батарее, через месяц Колчак уже шел на невероятное «приключение»: на виду у французов расположился с отрядом, который должен был спалить туры и фашины неподалеку от батареи. Несколько гранат — и вспыхнули вражеские приспособления, а потом занялись траншеи. Французы, обстреливаемые отрядом Колчака, мало что могли поделать с пожаром. В городе сперва подумали, что занялся Малахов курган, но быстро прибывший начальник штаба обороны Васильчиков, едва узнав, в чем дело, вызвал Василия Ивановича и без лишних слов повесил ему на грудь знак Военного ордена (это потом его прозвали солдатским Георгием).

Потом отец будущего контр-адмирала стал работать на Обуховском заводе, основанном промышленником Путиловым на берегах Невы. Выбрал Василий Иванович жену не из дворянок, а ведшую свой род от донских казаков. А четвертого ноября тысяча восемьсот семьдесят четвертого года, под знаком Скорпиона, всегда готового к бою и опасности, победе или смерти, родился сын Александр. Внешностью он был не похож на отца, черты которого выделялись своею «округлостью» и мягкостью, в отличие от резкого, словно высеченного из гранита лика сына. Через одиннадцать лет Александра направили в гимназию, совершенно не пророча ему военной карьеры. Вместе с Колчаком учился застенчивый тихоня Вячеслав Менжинский, ставший потом известным в качестве главы ОГПУ. Судьба играла в игру с людьми: через не такое большое время Колчак оказался уже в Морском училище, стал одним из первых учеников… Потом в воспоминаниях некоторых выпускников Александра Васильевича будут сравнивать с Савонаролой…

Едва какая-нибудь задачка не давалась, все никак не хотела решаться, то раздавались слова: «Это к Колчаку: он у нас голова», и кто-нибудь шел «на поклон», как любили шутить. И можно было увидеть такую картину, нарисованную не сухой и лаконичной гуашью, но насыщенными, жирными масляными красками…