За секунду до взрыва

— Ах, и ты туда же?

— Конечно, — ответил Дункан.

Дэггет обернулся к сыну. В руке у него был зажат кусок мыла. Внезапно он выскочил из рук и плюхнулся в воду. Дэггет сделал шаг по направлению к ванне, но его остановил взгляд сына. Тот хотел сделать это самостоятельно. Дэггет отвернулся и стал смотреть в зеркало. То, что для человека с руками и ногами не составляет никакого труда, для Дункана было трудновыполнимой задачей. Кусок мыла можно было бы, например, поддеть ногой. Он же мог использовать лишь руки. Подумав несколько секунд, он, однако, понял, что можно использовать еще кое-что. Щетку с рукояткой, которой он обычно тер спину. С торжествующим видом он выудил злополучный кусок мыла и украдкой кинул взгляд на отца: проверял, не следит ли тот за ним. Дэггет быстро отвел глаза и сделал вид, что полностью поглощен бритвой и собственным подбородком.

Дункан стал играть с куском мыла. Сжимал его в руках, мыло выскальзывало, он его доставал. Дэггет до того загляделся на сына, что в конце концов порезался.

— Ну так когда же мы идем в библиотеку? — спросил Дункан, все еще играя с мылом.

— Вас понял, — ответил Дэггет. Это был самый лучший способ уйти от утомительных объяснений и споров. Его ответ явно оскорбил сына. Как это мне удается в последнее время всех обижать, подумал Дэггет. Всех, кто имеет со мной дело. — Понимаешь, Дунк, я боюсь обещать. А вдруг потом придется нарушить слово.

— Уж лучше нарушить слово, чем вообще никогда ничего не обещать. Мне ведь тоже хочется о чем-нибудь помечтать.

Наверное, опять миссис Кияк. Это ее слова, но никак не сына.

— И пожалуйста, не вздумай обвинять миссис Кияк, — прибавил Дункан.

— Уж не начал ли ты жалеть себя, сынок?

— Нет! — гневно отрезал Дункан.

Кажется, пора вынимать парня из ванны. Но когда он наклонился к нему, Дункан запротестовал:

— Я сам!

— Дунк! — попросил Дэггет. Сын еще ни разу не делал этого самостоятельно.

— Я сам! — повторил Дункан.

Над ванной висело что-то вроде трапеции — наследство от прежних хозяев. Дэггет отступил в сторону и с изумлением наблюдал, как Дункан пытается подтянуться. Изумление и тревога сменились гордостью. Возможно, сказался результат ежедневных занятий у барьера, а может быть, твердая решимость добиться своего, но Дункану удалось подтянуться. Он вытащил тело из воды, оттолкнулся от стены и сел на край ванны. Для него это было великое достижение — в первый раз он проделал все от начала до конца абсолютно самостоятельно. Дэггет чуть не заплакал, глядя, как Дункан медленно перетащил сначала одну безжизненную ногу через край ванны на пол, потом другую. Стоя обеими ногами на полу, он взял полотенце и начал вытираться насухо, не сводя торжествующих глаз с отца.

В тот момент, когда босые ступни шлепнулись об пол, Дэггет весь сжался. Сердце его рвалось на части от горя и жалости к сыну. Но показывать этого было нельзя, и он громко зааплодировал.

Из окна подул легкий ветерок; зашелестели белые полиэтиленовые занавески, которые давно пора было стирать. Слышался сердитый лай собаки и отдаленный гул транспорта. Где-то у соседей работал телевизор. Глаза у Дэггета щипало, нестерпимо щемило в груди. Дункан улыбался. Слезы полились из глаз у Дэггета. Он схватил полотенце и закрыл им лицо.

В комнату с усталым видом вошел Левин. По телевизору шла программа Си-эн-эн; привлекательная блондинка зачитывала последние сообщения с Уоллстрит.

Дэггет открыл портфель, достал кое-какие бумаги. Показалась красная папка, выданная ему Мамфордом. Он вспомнил, что перепоручил все это Левину. Надо хотя бы поинтересоваться, как идут дела.

— Как там у тебя? — спросил он.

— Мознер, Сэндхерст и Грэйди прибудут личным транспортом. Наотрез отказываются от нашей помощи, сказали, что они о своей безопасности позаботятся сами. Не думаю, что нам удастся их переубедить.

— Ерунда! Перед отправкой их самолеты надо обыскать и обнюхать. В обязательном порядке. Перед самой отправкой! В тот момент, когда эти большие шишки будут уже на борту, перед тем, как закроются двери. Не забывай, Корт, — если это был он, — в прошлый раз проник под видом авиамеханика. Мы должны это предотвратить.

— Я им все это уже сказал. В ответ меня облили помоями. Они, видишь ли, сами с усами. Все трое отказались от наших услуг.

— Тогда надо взять от них бумагу.

— Уже взял. Письма от начальников служб безопасности. Всех трех фирм. Так что мы перед ними чисты.

— Идиоты!

— По крайней мере теперь они не будут висеть у нас на шее.

— Значит, остаются коммерческие рейсы.

— Да. Фитцморис, Сэйвил и Гольденбаум прибывают и улетают разными коммерческими рейсами. Я уже связался со всеми тремя компаниями; они согласились на наше предложение.

Предложение Дэггета было такое: строжайший контроль силами служб безопасности, а затем буквально в последнюю минуту поменять самолеты. Тот самолет, которым должны лететь пассажиры, забирают в ангар, саперы тщательнейшим образом его проверяют и возвращают обратно на поле. Тем временем пассажиров сажают в другой самолет, поданный на поле тоже в последнюю минуту, и загружают багаж.

— Значит, с этим все в порядке?