За секунду до взрыва

— Да не спятил я, черт вас всех побери! Я просто его вычислил, неужели не ясно? — Он грохнул кулаком по столу, да так сильно, что все бумаги полетели на пол. — Ты мне все еще не веришь? Листок из блокнота тебя не убедил? Хорошо, у меня тут есть еще кое-что. Глория, дай Бог ей здоровья, принесла мне тут кое-какие отчеты, и среди них один из больницы, куда привезли останки этого несчастного. — Он опять стал рыться в бумагах, не нашел того, что было нужно, пошел на другой конец стола. — У того, кто возглавляет расследование, есть одно большое преимущество. В его руках оказываются сотни, тысячи нитей. Их можно связать воедино. В одном отделе выяснили что-то, в другом еще что-то раскопали, и все это оказывается у меня.

— Что ты имел в виду, когда сказал: «убедить остальных»?

— Ну слава Богу, услышала наконец!

Она все еще не избавилась от страха, хотя он теперь был на удивление спокоен. Ее снова потянуло к нему.

— Они бы и сами это в конце концов заметили, — продолжал он. — В конце концов. Может, даже сегодня, может, завтра, может, через неделю. Скорее всего через неделю, не раньше. А знаешь, почему? Потому что мы доверяем только своим. Только самим себе. Если расследование проводит ФБР, мы доверяем только агентам ФБР. И никаких тут посторонних консультантов. Готов биться об заклад, никто из них толком даже не прочитал этот отчет. А если и прочли, то не обратили никакого внимания. И еще. Вот мы тут постоянно скулим про то, как мы ценим улики и доказательства. А на самом деле что получается? Своему собственному агенту мы доверяем больше, чем каким бы то ни было доказательствам. Ну как же, ведущий агент, возглавляющий расследование, видел собственными глазами, как же мы можем усомниться? И теперь, даже если поступит отчет и покажет — что-то здесь не сходится, мы тому не поверим. Мы их заставим написать еще один отчет, а если и этому не поверим, пусть пишут еще и еще. Так вот и работаем.

— Что они должны были заметить?

— Послушай. Когда прокручиваешь одну и ту же ситуацию десятки, сотни раз, начинаешь видеть то, чего сначала не заметил. И вот что я сейчас вижу: такой тип, как Корт, стрелял в меня два раза с близкого расстояния и не попал? Не смешите. Так почему же он специально промахнулся? Да потому, что я ему был нужен как свидетель.

— Что они должны были заметить? — громко повторила она, взмахнув бумагой в руке.

— Да алкоголь в крови! Уровень алкоголя в крови убитого — 2.10. Потом они, может быть, и группу крови установят. И она, конечно, будет не та, что у Корта. Но тогда уже будет поздно. Словом, тот парень, что налетел на поезд в туннеле метро, был сильно на взводе. А Энтони Корт, за которым я гонялся, был наверняка трезв как стеклышко, можешь мне поверить.

Она пробежала глазами отчет. Да, вот эта цифра: 2.10. Он прав, хотя она никак не хотела этому верить.

А он уже снова стоял у стола, расшвыривая карты.

— Так. Давай посмотрим. Черт! Масштаб не тот. Ах, дьявол!

Он снова и снова проверял карты взлетных полос Даллеса и Национального, высчитывал что-то прямо на столе. Схватил карандаш и линейку, провел линию в сторону от одной из дорожек, сверился со своими вычислениями, остановился, подумал, посчитал еще что-то и провел еще линию. Она почти физически ощущала его разочарование.

— Не то. Здесь ничего нет. Значит, это не то.

— Где ничего нет? — закричала она, окончательно сбитая с толку.

Кэм отшвырнул карту Даллеса, схватил другую, Национального, развернул.

— Его мишень — не самолет, — объяснил он нетерпеливо. — То есть, конечно, взрывается самолет, но целится он в кого-то на земле. А самолет у него вроде бомбы. Именно сегодня он планирует сбросить самолет на землю и точно знает, в каком месте он должен упасть и взорваться. — Линн смотрела через его плечо в то время, как он снова делал какие-то вычисления и прорисовывал линии, на этот раз на карте Национального аэропорта. — Кто этому поверит, так ведь? Вот на это он и рассчитывает. — Кэм был небрит, и пахло от него так, как будто он несколько дней не мылся. — Не то! — раздраженно проговорил он. На этот раз линия кончалась у бассейна Западного Потомака, недалеко от мемориала Джефферсона. — Не то! В чем же тут дело? Я же знаю, что я его разгадал наконец. Я прав!

Она тоже наклонилась к карте. Он был далеко от нее. Он был не с ней.

— Чаще всего используется полоса тридцать шесть, — проговорила Линн и взяла из его руки линейку. Промерила угол, высчитала кое-что, провела линию. Карандаш остановился прежде, чем она дошла до конца. До расчетного конца. Потрясенная, она подняла глаза на Кэма. Не могла поверить своим глазам. Кэм тоже не сводил глаз с кончика карандаша. Он упирался в Пентагон.

— Встреча! — хриплым шепотом проговорил Кэм. — Наверное, они решили провести ее в Пентагоне.

Зазвонил телефон. Дэггет обернулся, но не двинулся с места.

— Он решил сбросить самолет на Пентагон.

— Кэм! — Она кивнула на телефон. Он не слушал.

— Боже правый, он решил разом убить их всех!

Она подбежала к телефону, сняла трубку.

— Минутку! — Она передала трубку Дэггету. — Кто-то из службы аэропорта.