За Северным Ветром (СИ)

Солнце клонилось к горизонту, и в море отражался его золотой лик, разбегаясь искрящейся дорожкой. Скоро золотой диск зависнет у самой кромки воды и останется там на всю ночь. Ночь самых веселых гуляний, песен и прыжков через костер.

Посетители небольшой деревянной корчмы, что располагалась среди множества торговых лавок, гостиниц и постоялых дворов, облепивших порт Идру прямо на большом пирсе, шумно и весело гуляли. Шел третий день празднеств – самый Солнцеворот, Долгий День, когда Хорс не покинет небосвода, а люди на улицах будут с радостью чтить великого Даждьбога.

За большим деревянным, уставленным медовухой, столом, расположилась веселая компания. Моряки, купцы, немного помятые за дни гуляний горожане - все сидели рядом и смеялись над баснями, которые друг другу и травили. Громче всех выступал крепкий мужчина лет тридцати. Суровый, пронзительный взгляд серых глаз не мог скрыть даже хмель. Между бровей пролегла глубокая морщина; прямой нос, волевой, даже слишком, подбородок выявляли в нем человека бывалого, с характером. Он был воином, стражником, повидавшим уже многое. Его длинные пепельно-серые волосы были заплетены в тугую косу, голову украшал кожаный обруч. Массивные руки сжимали деревянную кружку с такой силой, что, казалось, та вот-вот треснет.

- Я не был пьян! – пробасил он, стараясь перекричать гогочущий люд. – Все взаправду, перед Перуном ответ держу, коли вру!

- Ты слишком много выпил, брат-сварогин, - ответил ему тщедушный кучерявый юноша, лет двадцати, - вот и сочинил небылицу. Я даже ворожбы такой не знаю, чтобы в воде мир показывала, не то, что дождевая вода тебе видение в чаше открыла.

Собравшиеся засмеялись. Сероволосый мужчина еще сильнее сжал в руках кружку. Он теперь жалел, что поделился историей приключившейся с ним пару лет назад, когда он, как наемный страж, сопровождал торговый караван одного преуспевающего столичного купца.

- Не настолько, чтобы сказку за правду выдавать, - громыхнул в ответ воин и со всего маху поставил кружку на стол, от чего ее содержимое расплескалось. – Я вправду видел все то, о чем рассказал.

- Не горячись так, - сидевший по его правую руку старичок мягко положил сухую ладонь на плечо говорившего. – Вот я тебе верю.

Мужчина обернулся на своего соседа, посмотрел, нахмурившись, ему в глаза. Сухонький, маленький, а глаза живые и ясные. Зеленые, как море. Седые совсем волосы перехвачены тоненькой бечевой. На плече расположилась маленькая ящерка. Свободная рубаха подпоясана увесистым поясом мореходца. Вот оно как. Моряк.

- Как звать-то тебя? - спросил старик улыбнувшись.

- Витенег, - ответил воин. - А тебя?

- Ставер, - сказал старик. – Много где я бывал, а истории, подобно твоей, не слышал. Но то, что она необычна и диковинна, не делает ее невозможной.

- Спасибо за то, что веришь мне, - Витенег кивнул в знак благодарности, положил на сердце правую руку. – Ты первый, кто не посмеялся надо мной.

- Ты, наверное, мало в жизни мореплавателей встречал, - пожал плечами Ставер. – Чем больше в жизни доводиться повидать, тем большее допускаешь возможным.

- Может и встречал, да вот беседовать особо не доводилось, - Витенег сделал глоток из своей кружки и обвел взглядом сидевших за столом. Присутствующие уже потеряли к нему всякий интерес, внимательного слушая того тщедушного паренька, который теперь, осмелев от хмеля, во все горло нес совершеннейшую околесицу. Мужчина ухмыльнулся сам себе: то, что минуту назад казалось ему таким значительным, теперь, в его же собственных глазах, выглядело забавно. Все эти люди завтра не вспомнят и друг друга, не говоря уже о его истории. А, может, и вспомнят, только вот забудут быстро за ненадобностью: все растает в рутине ежедневных забот. Витенег вновь посмотрел на своего собеседника. Ставер опустошал свою кружку, а ящерица на его плече внимательно смотрела на Витенега. Невиданное дело.

– Зачем тебе ящерица? – поинтересовался Витенег.

Ставер поставил кружку, посмотрел на Витенега, а затем, и на свою зеленую спутницу.

- Она - мой оберег, - сказал старик, с нежностью погладив рептилию по остренькой головке. – В одном из штормов, когда я еще был обычным моряком, а не кормщиком, наше судно наскочило на плавучую льдину, и нашу с поморами каюту стало затапливать. Дверь завалило. Я уже готовился предстать перед Мором, как на одной из верхних балок ее увидел. Она внимательно на меня смотрела, будто звала. И я подумал, что, раз она как-то сюда попала, значит, есть в стене трещина или щель. Я схватил какую-то палку, не помню что, и стал со всей силой бить в перегородку, на балке которой ящерица сидела. Сейчас мне это кажется нелепым, но тогда я свято уверовал в то, что я смогу одолеть дерево. И мне удалось пробить брешь, через которую я и спасся.

- Удивительная история, - покачал головой Витенег.

- Не удивительнее твоей, - воодушевился собеседник. – Чем промышляешь?