За старшего

— Я в этой связи и подумал, что он родственник даже, — продолжил Захаров как по писаному. — Хотя Филатов, понятно, нередкая фамилия, как Захаров, ха-ха, понимаете. Но он и похож был немного. Оказалось, нет, не родственник. С тем-то Филатовым мы при исключительных обстоятельствах познакомились — почему я автожир и вспомнил. Это, если не ошибаюсь, конец восьмидесятых был, Горный Алтай — не тот, что Барнаул, а республика такая, слышали? Тогда-то еще малая авиация не передохла, как сейчас, до любого района по воздуху добраться можно было. А все равно решили автожиры развивать — ну и послали меня, стало быть, посмотреть, что там наэкспериментировали местные товарищи. А я тогда… Вам неинтересно, Денис Валерьевич?

Соболев улыбнулся и сказал:

— Юрий Петрович, вы человек огромных знаний и опыта, рассказываете тоже здорово. Я бы ваши воспоминания с наслаждением почитал, для души чисто. Только я сейчас ведь не по душу, простите за каламбур, пришел, я на работе. Узкие задачи решаю — и чего-то у меня не получается пока.

— А работа, вы считаете, к душе не относится?

Соболев вздохнул.

— Юрий Петрович, я не сомневаюсь, что вы мне сейчас что угодно докажете — и про душу, и про работу. Сдаюсь. Согласен со всем, что скажете.

— Напрасно, молодой человек, — сказал Захаров каким-то другим тоном и сел по другую сторону стола. — Сдаваться нельзя. Даже в шутку. Это слово в принципе говорить нельзя, понимаете?

Соболев смотрел на него.

— Понимаете, — сказал Захаров. — Или поймете. Тоже неплохо. Стало быть, Филатов Эдуард Геннадьевич, тридцать два года, образование высшее, степень MBA,прописка московская, разведен, детей нет, работает якобы в компании «Финансы и аудит», прикомандирован УФСБ — это вы все знаете, конечно. Что прописка левая и компании такой нет, тоже знаете, так? Ну, это для вас нормально, полагаю.

Соболев снисходительно усмехнулся и ничего не сказал. Захаров продолжил:

— Концы искать было себе дороже, и Неушев запретил: говорит, Петрович, не будем давать повод. Как будто им повод нужен был. Ладно. Ребята знакомые в комитете ничего толком не сказали. Намекнули, что проект не их, но на особом контроле. Я особо и не копал, так, попросил своих слегка держать руку на пульсе — ну, как со всеми новичками на матфинответственных должностях. Сказали, все в ажуре, спец сильный, дебиторку нам подчистил, налоговую отчетность помог на какую-то систему перевести — не знаю уж, зачем, но все в восторге были. Не командированный, а мечта поэта, спасибо товарищу Дзержинскому.

— Но? — предположил Соболев.

— Что но? Никаких но. Доработал и ушел. Две проверки проводили — и когда Шамайко слегла, и когда задолженности эти всплыли. Ничего, ноль. Шамайко сама заболела — вирус, что ли, а зам у нее как раз в отпуске был, таком, что дозвониться не могли. Ну а Филатов же формально полноценный замфиндира — вот его и сделали и. о. Тут как раз дырка эта в отчетности вскрылась. Он к Неушеву пришел. Неушев сказал: исправляйте. Все на уши встали, айда резервы изыскивать, денег невероятное количество пришлось подогнать…

— На взятки, что ли?

— Да какие взятки? Пени, штрафы, увеличение налогооблагаемой базы, какие-то сборы еще там по социалке. Ну и взятки, да. Это не слишком существенно. Неушев сумел вернуть ситуацию в рабочее русло, разрулил, как это сейчас говорится. И тут дело из района наверх забрали — даже не в республику, а на некий особый контроль. Филатова тут же откомандировали. Я даже подумал, чтобы из-под общего удара вывести. Это, стало быть, двадцать третьего было. А двадцать пятого вот все это у Неушевых случилось.

— Что случилось, как вы думаете? — осторожно спросил Соболев.

Захаров мелко потряс головой, развел руками и вздохнул.

— Там ужас какой-то. Неушев не мог — это бесспорно. Он и не пил практически, и с женой у него нормально было. Не скажу, чтобы прямо идеальная семья, вроде холодно там уже все стало, но в рамках держались, не придерешься. Еще и с молодушкой… Тут все решили, конечно, что вся история — подстава. Особенно когда новые хозяева пришли — ну, народ же тоже не дурак. Без всяких qui prodest [13]понятно, сколько дважды два будет. И я тоже решил, что подстава. К Неушеву пробился, говорю: держись, всех порвем, до президента дойду, да хоть до ООН. А он убитый такой, тихий, маленький даже. Говорит: уймись, Петрович. На мне, говорит, грех, мне и отвечать.

— В смысле? — спросил Соболев, выпрямляясь. — Он вам прямо признался, что убил, что ли?

— За что купил, — сказал Захаров хмуро. — Он же объяснять не стал, а придумывать мне, ну… неинтересно. Вот я и унялся.

— Тем более что новое руководство… — предположил Соболев.

— Да новое руководство как раз вокруг скакало: останьтесь, Юрий Петрович, научите, Юрий Петрович, вы же государственный человек, Юрий Петрович.

— А вы не государственный? — не удержался Соболев.

— Самый что ни на есть. Пенсию вот получаю, повышенную. Сказать сколько?

— Ой не надо. А то не рискну дожить до такого-то счастья.

Чтобы Захаров не выступил с развернутым прогнозом на эту тему, Соболев поспешно спросил: