За старшего

Он почти не сомневался, что. Одна или две комнаты, заставленные паршивой мебелью в белесых пятнышках отбитой лакировки. Судьба у таких квартир была — заставляться чем попало и сдаваться внаем кому попало. Славке, например, попало. «Звездочка» как основную снимала почти такую же квартирку с такой же кухонькой, единственно — здесь обои были бумажные, а там допотопные пластиковые, под дерево. Кому еще попало, Славка не видел и почти не слышал, но понимал — спиной, затылком и немножко задницей, — что невнятные еле слышные пиканья, шелесты и вроде даже мяуканья, дотекающие через прихожую, происходят не сами по себе, не от мышиного изобилия и не в связи с новым снегопадом. Ответственный квартиросъемщик их производит. За все ответственный. За съем квартиры, за Славкино возложение, а до того — за его поганый сон, необоснованное похмелье, внезапное беспамятство и тупо саднящий лобешник.

Лобешник саднил снаружи, а изнутри поддавливался вспухшим и затвердевшим. Мозгом, не иначе. Набил, как костяшки в юности, молодец. Голень болела ярче и откровенней, но дырка под коленом не кровила. Просто болела. Не от набивания, а от пулевого — это Славка помнил. У одного из дурачков, которые пасли следака, оказался ствол самого табельного вида. Стало быть, дурачки были официалами — кто еще с таким неудобным стволом пасти будет-то. Стало быть, Славка преспокойно и невозбранно мог получить пулю не в ногу, а в лоб. Из цикла «Зато саднить не будет». Да и в ногу мог получить так, что ни ноги бы не осталось, ни, в самом скором будущем, Славки. Это ж Макаров. Он же как русская женщина в ярости — валит коня, сносит избу, отрывает руку и распускает почку, невзирая на сезон.

А Славка легко отделался. Лежит в тепле, уюте и уголку, одетый и прихваченный в нужных местах. Шевелит затекшими органами и пытается понять, где конечность, где конец.

Ща подскажут.

Славка не помнил, как и почему он здесь оказался, но был почти уверен, что накрыли его инновачечники. С формальной точки зрения это был беспредел и нарушение конвенции, но откровенно говоря, сегодня — или вчера уже? — Славка с боссом на пару сами выступили по беспределу. Что обосновывало претензии как инновачечников, так и кураторов. Не говоря уж об официалах.

В то, что его спеленали и выложили здесь кураторы, Славка не верил — не так это делается, гораздо быстрее и проще. Официалы тем более не стали бы по квартиркам шарахаться — особенно с учетом фестиваля, устроенного боссом. Сразу бы за ноздри — и в застенки.

Значит, инновачечники. Ну, здравствуй, родной.

Славка снисходительно улыбнулся силуэту, двинувшемуся в кухню. Силуэт вырос и потемнел, зачернив тенью Славку. Неузнанным остаться хочет, что ли? Ну и дурак. Что не видно, то просчитывается: рост средний, 175 или чуть выше, среднее сложение, ноги не кривые, под сорок, но выглядит моложе и пузо не отрастил — не обжирается, много не пьет и подкачивается. Видимо, ходит или бегает — судя по тому, как ступни ставит. Спину и руки тоже держит хорошо, свободно, хребет не тянет и не гнет, локти не расставляет, хотя в людской природе прописано на соперника, особенно лежащего, надвигаться с понтами и нарастопырку. Одет плотно — джинсы, вязаная кофта на молнии, теплые носки — кроме джинсов, все, судя по крою, недешевое. Парфюмом и потом не пахнет, только мылом и почему-то свежим сеном — а еще какой-то тонкий запах химии вьется, не понять. Возможно, от узкого флакончика, который мужик вертит в руке перед собой. Пальцы не скрипаческие, ногти короткие, на правдой руке идиотская темная то ли варежка, то ли прихватка. Голова правильной формы, стрижка короткая, но не лысеет, уши прижатые. Лицо тоже попробуем разглядеть. Прямо сейчас попробуем.

Попробовать не удалось: мужик остановился в шаге от Славкиных подошв. Думает, так не допрыгну, подумал Славка снисходительно и тут же сообразил, что и впрямь не допрыгнет. Он пощурился немного, всматриваясь, и все-таки заговорил первым:

— Ну и что мы тут делаем?

Вопрос вышел низким и сиплым. Славка прокашлялся было, но между лобной и височной костьми шевельнулся внезапный ломик. Славка сглотнул и на секунду зажмурился.

И в эту секунду — за эту секунду — по закрытым глазам рекламным роликом пролетел последний час перед отрубоном.

— Вот ты футболист, — начал Славка с оттенком уважения, открывая глаза, и успел заметить, что мужик опрокинул флакон в варежку.

Славка дернулся назад, но опоздал: варежка сырым бархатом ткнулась ему ниже глаз, запечатав нос и рот. Славка попробовал не дышать, но весь легочный запас ушел на спортивный комплимент. Рука давила, как вода на десятиметровой глубине — мягко, но фиг вырвешься. Боль во лбу стала резкой, Славка задергался, попробовал укусить, отпнуться, выпрыгнуть головой в огромное черное лицо, обрамленное лучистыми пятнами, охнул от дикой боли в ноге — и вдохнул. Ту самую невнятную химию — типа растворитель на сеновале разлили в рамках карательной экспедиции.