За стартовой чертой

Не одну неделю мы с упоением возились со своим мотоциклом. Наконец он занял место в гараже. Внешней красотой, он, конечно, не отличался, скорее наоборот, но все равно казался нам лучшим из лучших. Ведь благодаря ему мы могли теперь систематически тренироваться на трассе.

Пойму реки Китой окаймляло крутобокое взгорье. Виток трассы — километра два. Подъемы, спуски, крутые повороты. Мотор у нашей машины был слабенький, на подъеме надо было рассчитывать больше на свои силы. Вытянул, чуть проехал и вниз — а там болотистый грунт, кочки. Того и гляди, носом клюнешь. Ноги так и тянет держать на весу — на всякий случай, для страховки. Но тут голос тренера:

— Сколько раз повторять? Быстро ноги на подножку!

Ноги — на подножку, а машину юзом по грязи. Раз, два — и ты уже хлопнулся в лужу или в кусты. Удовольствия мало, да и больно. Хорошо еще, когда не у всех на виду упадешь, а если на глазах у товарищей? Совсем тогда приятного мало. Но Эдуард Казимирович, похоже, даже доволен был, что первые тренировки давались нам с таким трудом, доводили чуть ли не до отчаяния. Это было серьезнейшее испытание. Теперь-то ясно, что именно тогда и решалось: кому быть гонщиком, а кому не быть. Синяки, шишки, грязь, усталость — они проверяли нас на прочность. Кто-то не выдержал — ушел. И правильно сделал, потому что потом легче не стало.

Помню, и у меня возникали сначала сомнения: может быть, серьезно заняться музыкой, а мотоспорт бросить. Но стоило снова сесть на мотоцикл, услышать его громкий, хорошо понятный мне голос, как от сомнений и следа не оставалось.

«Там, где нет воли, нет и пути», — писал Бернард Шоу. Как это точно для мотоспорта, где воля — один из решающих факторов в достижении успеха. Мужество мотоциклиста — это борьба не только с трассой, но и с самим собой. Порой трасса так изматывала, что хотелось только одного — тут же остановиться, лечь на траву и смотреть в голубое, спокойное небо. Что говорить, некоторые так и поступают. Что-то не заладится, остановятся и выйдут из борьбы. Я уважал и уважаю других — у них что бы ни случилось — заглох мотор, неслыханная поломка, боль после падения — не прекратят гонку. Придут последними, но с дистанции не сойдут. Нет этого упорства в борьбе с первых тренировок — не выйдет из спортсмена настоящего мастера, нет у него большого будущего.

В 1965 году мне исполнилось шестнадцать, и я сдал экзамены на право вождения мотоцикла. Сдал сравнительно легко. Мотоцикл к тому времени знал неплохо, а Правила дорожного движения учил давно и старательно.

С получением водительских прав передо мной открылась дорога на городские соревнования. Для начала получил мотоцикл К-125. Машина не очень мощная. Но то, что у меня свой мотоцикл и я могу участвовать в состязаниях, безмерно радовало и, не скрою, несколько вознесло в собственных глазах.

Эдуард Казимирович каким-то непонятным для меня чутьем понял это и мягко, но последовательно начал приглушать во мне черты самодовольства. Но тут и жизнь вмешалась — преподнесла хороший урок.

В городских соревнованиях я с трудом закончил дистанцию. Были падения, остановки, мотор барахлил — было все, что только мог испытать новичок. Такого результата никак не ожидал. По-моему, кое-кому мой финиш принес облегчение: зрители радовались, что мальчишка приехал на финиш хотя бы целым и невредимым. Переживал страшно, зато понял: рано гордиться и радоваться своим успехам, надо еще работать и работать.

Домой вернулся усталый, посмотрел на родителей грустными глазами и попросил чаю.

— Посмотри на себя в зеркало, — сказала мама. — На кого похож? Одни глаза остались. Далеко пойдешь, далеко...

— Ты не пугай его, — вмешался отец. — Пусть тренируется. Только скажи мне, Сергей, каким свое будущее видишь. Окончишь десятилетку, а дальше?

— Дальше? На завод пойду работать.

— А что ты умеешь?

— Научусь.

— Среднюю школу зачем тогда было оканчивать? Шел бы после восьмого в ПТУ.

— Ни на какой завод он не пойдет, — рассердилась мама. — В институт надо поступать.

Снова вмешался отец.

— На завод так на завод. В институт все равно не поступит — учебу-то забросил. Пусть поработает, поймет, как хлеб человеку достается. Учиться захочет — никогда не поздно.

Мне понравились слова отца. Он понял, почему я о заводе заговорил. Не хотелось мне бросать мотоспорт, да и в вуз вряд ли поступил бы. В голове были одни машины.

Школу я окончил. И музыкальную — тоже. Когда сдал последний экзамен, счастливый побежал к Эдуарду Казимировичу. Но возвращаться пришлось в слезах — узнал, что несчастный случай вырвал из жизни моего первого тренера.