За стеклом

Это люди, которые могут долго (иногда, годами) отсрочивать момент «ну и к черту», чтобы в конце концов, получить наиболее сильный эффект.

У меня был друг Андрей, который мог быть в завязке годами, чтобы потом, за несколько недель, выпить и натворить столько, сколько бы, мало кто, смог за несколько лет.

Все эти годы подготовки, он прибывал в стадии «ух, ты!». Много работал, весело проводил время с семьей, пробовал разные виды спорта… никаких следов зависимости.

У Довлатова был старший брат, который достигал невероятных успехов (в учебе, карьере), а потом, со всего размаха, швырял достигнутое.

Тут, в чем-то, похожий случай.

Первый раз это случилось сразу после института. Подготовка к первому «спектаклю» заняла несколько месяцев. Андрей устроился на очень хорошую работу, начал регулярно заниматься спортом, делал себе по утрам свежевыжатые соки, а по вечерам – специальные спортивные коктейли.

Встречая его днем, я видел идеально выглаженный строгий костюм, прическу «на пробор». Андрей торопливо здоровался, а на вопрос «как там», только поднимал большой палец вверх, всем видом давая понять, что ему не до меня. Вечером все было примерно тоже самое, только Андрей шел навстречу с большой спортивной сумкой, возвращаясь после тренировки. И все такой же, как будто вышедший из витрины манекен: гладкий, ухоженный, аккуратно одетый. Вечерами его вид и выражение лица «я занят», было лишь на толику демократичнее, чем днем. Я здоровался с ним, снова задавая вопрос «ну как там», ожидая продолжения. Но, Андрей все так же исчезал, с поднятым вверх пальцем. А я все так же пожимал плечами в недоумении. Мы ведь были не только знакомыми, но друзьями, вместе, в институтские годы, путешествовали по России, бывали в нескольких экстремальных ситуациях в горах. Мне казалось, что после всего этого, на вопрос «как там», поднятого вверх большого пальца явно недостаточно. Тогда я не знал, что все это часть представления. Развязка была впереди.

Однажды, ранней весной, когда снег уже перестал быть белым, смешавшись со слякотью, я, подходя к дому, метров за пятнадцать, заметил, что кто-то сидит прямо в грязной каше, прежде бывшей сугробом.

Рядом с непонятной фигурой, стоял знакомый предмет. Яркая спортивная сумка, из которой этот странный человек успел пару раз что-то достать и положить обратно, пока я присматривался, подходя.

То, что я увидел, приблизившись, произвело на меня такой эффект, как не производил ни один театр. Никакое представление так не захватывало меня. Я остановился и открыл рот.

В грязном сугробе, среди мусора и собачьих экскрементов, одетый наполовину в спортивную, наполовину в деловую одежду, всю испачканную, чем-то облепленную и местами разорванную, с жутко взъерошенными волосами, сидел совершенно пьяный Андрей. Было примерно одиннадцать часов утра, будний рабочий день.

В раскрытой сумке помещался огромный торт, развороченный так, как будто Андрей ломал его руками, высилась литровая бутылка водки и были разбросаны какие-то коричневые палочки (я не сразу понял, что это сигары). Там же была скомканная спортивная одежда, сильно испачканная высокой шапкой торта из взбитых сливок.

Андрей, попеременно, отхлебывал из бутылки, корчевал торт, пытался достать сигару. Но, несмотря на то, что их было рассыпано с десяток, не находил ни одну. Сокрушенно мотая головой, опять принимался за торт и бутылку, взаимодействовать с которыми у него пока хватало моторики.

Зрелище самого Андрея, его трапезы, грязного сугроба, в котором он сидел и его образа, который сложился у меня за последний год – идеально причесанный, побритый и одетый человек с большим поднятым пальцем… по степени художественной абсурдности, чаепитие у Мартовского кролика, гениально написанное Кэрроллом, ни в какое сравнение не шло.

В результате путанных объяснений Андрея, я понял, что за вчерашний вечер он круто изменил свою жизнь. Бросил семью, побил кого-то на работе, не говоря уже о ночной пьяной эскападе, которая и довела его до такой кондиции.

Я помог ему помыться и переодеться, даже робко предлагал крепкий кофе. Но, по глазам, видел, что Андрей только еще спел свою первую алкогольную «партию» и, получив крепкие рукоплескания, даже не думает уходить со «сцены».

Так оно и получилось. Принятого душа и чистой одежды хватило Андрею не на долго. Только выйдя от меня, он ввязался в какую-то драку, в следствие которой, от заново приобретенного приличного вида, ничего не осталось.

Что было дальше, я впоследствии узнал от наших общих друзей.

В результате недельного загула, Андрей оказался без работы, семьи и накоплений, которые он все отдал, чтобы замяли уголовное дело по поводу драки с прежним коллегой.

Следующий раз я встретил его через полгода. Он был аккуратно причесан, побрит. Костюм сменился на аккуратную спецовку, а большой палец – на крепкое мужское рукопожатие.