За стенами старого замка

Камил на минуту оторвался от кружки компота и представил, как тётя Ага полощет папины мозги. Папа, значит, такой худой и длинный, стоит перед тётей на всех четырёх, лицо у него жалкое и постное, а тётя Ага, грозная и разъярённая, что-то месит внутри его головы обеими руками, а затем вытаскивает оттуда эти самые мокрые и белые, как выстиранное бельё, мозги и, играя своими фантастическими мускулами, начинает их выкручивать. Ему стало жаль папу.

— У папы дома дела, — авторитетно заявил он. — Он, может быть, вообще не приедет.

— А ты сиди, умник! Тебя не спрашивают! — огрызнулась тётя Ага. Дела. Много ты понимаешь… Дела! Знаем мы эти дела!

Но тайфун миновал, и тётя Ага уже только ворчала. Её многочисленные подбородки перестали яростно трепыхаться и вновь уложились аккуратными ступеньками, лишь изредка вздрагивая. Мама наконец-то порозовела, облегчённо вздохнула, будто переварила проглоченный аршин, и устало облокотилась на стол. — Что же это ты? — пожурила её тётя Ага. — Прямо как девчонка. — Она махнула рукой. — Себя не жалеешь. А вон у тебя малец-то какой!

Камил допил компот и встал из-за стола.

— Спасибо, тёть Ага.

— На здоровье, малыш, — кивнула она и, встав с лавки, принялась разбирать узлы.

Камил выскользнул в дверь, но затем просунул на веранду голову и шёпотом позвал:

— Тёть Ага, тётя Ага! — Чего тебе? Он поманил тётку пальцем за дверь. Она посмотрела на сестру, но та сидела, уставившись в пространство отрешённым взглядом, и не замечала маневров сына. Тётя Ага оставила узлы, разогнула спину и вышла на крыльцо. — Что тебе, Камил? — с внезапной теплотой спросила она.

Камил нерешительно переминался с ноги на ногу.

— Что, племянничек? Туалет? Вот тут, за углом…

— Да нет, тёть Ага, мне не то, — смутился Камил и осторожно прикрыл дверь. — Вы мне, пожалуйста, расскажите, как пройти в Козинский замок, попросил он свистящим шёпотом. — Только так, чтоб мама не слышала… Хорошо?

Спрашивая, Камил не питал никаких надежд — сейчас получит затрещину ишь, куда захотел, в замок! Посиди-ка дома! Но тётя Ага вдруг расплылась в улыбке, широкой и добродушной, и он увидел, что никакая она не строгая, как показалось вначале, а очень даже добрая и весёлая. Она тоже покосилась на дверь и заговорщицки подмигнула ему — при этом большая мохнатая родинка, прилипшая к левому уху, задрожала как пиратская серьга.

— Это проще простого, — сказала она. — Главное в тебе самом. Чтобы не было в тебе страха, чтобы ты ничего не боялся. Ты не боишься?

— А чего?

— А всего, мой милый рыцарь, — многозначительно улыбнулась тётя Ага. — Видишь ли, замок охраняют вооружённые до зубов отпетые разбойники, и нет им числа… Может быть, ты сегодня не пойдёшь?

Камил осуждающе посмотрел на свою тётку. Она быстро спрятала улыбку.

— Сейчас нет разбойников, тёть Ага, — обиженно сказал он. За кого она его принимает? — Сейчас разбойниками пугают только маленьких детей, а они водились когда-то давным-давно, когда и рыцари, и сейчас их нет. А вы что, не знаете?

Тётя Ага поперхнулась. Тётя Ага одёрнула себя. Тётя Ага откашлялась.

— Нет, почему же… Впрочем, может быть. Всё может быть. Ладно, если тебя ничем не испугаешь… — Она обняла его за плечи и повернула лицом к улице. — Пойдёшь сюда, прямо до магазинчика. Видишь? А за магазинчиком есть тропинка — она и приведёт тебя через рощу просто к самому замку. Понятно?

— Угу. И всё?

— И всё.

— Ясно! — Камил сбежал с крыльца и выскочил за калитку. — Спасибо! крикнул он уже с улицы.

Тётя Ага только улыбнулась и вернулась на веранду.

Сестра уже пришла в себя, встала из-за стола и начала распаковывать чемоданы.

— Куда это он ноги вломил? — спросила она. — Если ты его в магазин за чем-нибудь послала, я ведь слышала…

— Ой, что ты прямо, — отмахнулась тётя Ага. — У меня к вашему приезду всё давно припасено. Кроме того, я прекрасно знаю, что в твоих узлах и чемоданах есть всё, что надо и не надо! — Тогда куда же это он? — Куда, куда! Он у тебя дома, наверное, только этим и бредил. Спрашивается, куда может побежать мальчишка в нашем селе? В Козинский замок!

Мать выпрямилась и всплеснула руками.

— Слушай, голова садовая, ты чем-нибудь думала?!

— А что? Что ты волнуешься?

— Она… — Мать задохнулась от возмущения. — Она ещё спрашивает! Там же развалины!