За стеной из диких роз

Хозяин замка пришёл в сознание не в своей келье, которую называл «королевскими покоями», а в одной из спален замка, в которой всё без исключения радовало искушённый глаз и без ножа резало глаз, привыкший к грубым и тусклым цветам голых каменных стен и одряхлевших балок. На прикроватном столике, заставленном часами, чашками и блюдцами, стоял колокольчик, а рядом с ним — записка, выведенная аккуратным ровным почерком, настолько непохожим на собственный почерк Клода, что слова сперва показались ему написанными на каком-нибудь иностранном языке. «Если что-то будет нужно — звонить в колокольчик», — прочитал он и не на шутку разозлился. Как будто его считали неразумным слабым ребёнком, его, выживавшего после и куда более серьёзных ран. Он резко поднялся с постели, как тут же ноги его подкосились, перед глазами поплыли красные пятна и принц рухнул на пол. Падение разозлило его ещё больше, он снова поднялся и замер на несколько секунд, дожидаясь, когда отступит головокружение, и сделал несколько шагов, держась за спинки кресел. Шаги давались с трудом, точно он разучился ходить за время беспамятства. При этой мысли на его лице появилась ироничная усмешка. Раненое плечо запульсировало от боли, на пол упало несколько капель. Клод медленно повернул голову и увидел разошедшийся шов, на краях которого собиралась кровь. Хозяин замка стиснул зубы и зажал рану рукой, повторяя про себя, что это уже не в первый раз, и пошёл к двери, двигаясь бесшумно, точно вор.

Стоило ему коснуться ручки, как дверь сама распахнулась, стремительно лишая Клода какой-либо опоры. В последний момент он ухватился за дверной косяк и замер, огромной тенью нависая над стоявшей в дверях Аннабелль. Девушка вскрикнула от неожиданности и тут же заговорила что-то невпопад: пожелала доброго утра, потом поправила себя, вспомнив, что уже, скорее всего, день, поинтересовалась его самочувствием. Говоря всё это, она отчаянно шарила взглядом по комнате, но раз за разом её глаза на пару секунд задерживались на его лице и девушка тут же переводила взгляд на пол или на занавеску. Клод с трудом оттолкнулся от стены и, всё ещё зажимая рану, повернулся спиной к вошедшей, избавляя её от необходимости видеть его.

— …Простите, — произнесла Аннабелль, заметив это. — Зачем Вы поднялись? Рана пусть несерьёзная, но глубокая, ей нужен покой, — она волновалась и тяжело дышала, точно после долгого бега. — Зачем Вы…? Вернитесь в постель.

Клод не слушал её и с безразличным видом сел в кресло, отвернулся к окну и стал ждать. Чего ждать, он и сам не знал, но сейчас он чувствовал себя как никогда в жизни отвратительно. Он презирал себя, заклятье, девушку, пытавшуюся заботиться о нём, саму заботу и чувство привязанности, из которого вырастало это участие. А ещё он был зол на Аннабелль. События прошлой (или уже позапрошлой) ночи вспомнились все до малейших подробностей: от лёгких шагов ночного ветра до красивого лица в мягком свете свечи, сначала казавшегося отголоском грёз, но, исказившись от ужаса, оно подтвердило свою реальность в тот самый момент, когда Клод чуть не поверил, что это сон.

— Я в состоянии дожить до вечера, а тогда пошлю за врачом, — сухо сказал он.

— В этом нет необходимости, я умею накладывать швы, — с готовностью отозвалась Анна и сделала пару шагов к нему. Клод поднял руку, приказывая девушке остановиться.

— Благодарю, но в этом нет необходимости, — произнёс он стальным голосом.

— В рану может попасть инфекция, — теряя уверенность, сказала девушка, отступая назад. Клод не обратил внимания на её слова и продолжил неподвижно, как статуя, восседать в кресле, изредка отпуская рану только чтобы увидеть стекавшую по буроватой корке кровь и вновь накрыть её широкой ладонью. Спиной он чувствовал взгляд девушки.

Анна стояла позади него, немного поодаль от кресла, терпеливо дожидаясь, когда же Его Высочество вспомнит о её скромной персоне. Её решительный взгляд преследовал его, на несколько мгновений Клоду показалось, что они поменялись ролями и теперь Аннабелль имела над ним какое-то необъяснимое преимущество.