За стеной из диких роз

«Да уж, — подумал он про себя. — Её преимущество — как минимум две здоровые руки». Кровотечение тем временем остановилось и рану больше не приходилось зажимать рукой. Клод с презрением посмотрел на алое пятно, расползшееся по плечу; принца одолело дурное предчувствие: куда более опасные раны заживали на нём за считанные часы, теперь же куда-то испарилась вся его неуязвимость. К тому же неприятное жгучее беспокойство усиливалось при мысли, что рядом была Аннабелль, видевшая его изуродованное лицо и тело, теперь уже ничем не скрытое, а ко всему этому отвратительному зрелищу прибавлялся не украшавший «картину» красный цвет. Девушка же с невозмутимым видом заняла соседнее кресло и, перегнувшись через подлокотник, устремила пристальный взгляд на Клода, словно намекая, что лучше всего ему будет попросить о помощи именно её. Тот игнорировал. Рука инстинктивно покоилась на плече, готовая в любой момент вновь перекрыть рану. Он то и дело бросал взгляд на девушку и, столкнувшись с терпеливым ожиданием в её глазах, снова возвращался к созерцанию ковра или обоев, испытывая давно забытое чувство, вспыхивавшее с новой силой всякий раз, лишь стоило ему взглянуть на Анну. Нет, это не было что-то возвышенное, это был лишь мелкий гнев, пробуждающийся при встрече с дерзостью и неповиновением, и чем дольше длится это противостояние, тем сильнее становится желание сломить волю противника. Нежелание Аннабелль послушать его и сделать так, как он говорит, злило Клода, как никогда раньше, к этому прибавлялась боль в плече и постепенно гнев закипал, обжигая каждый нерв. Принц надеялся, что рассудок не изменит девушке и она вскоре смирится с его желанием, оставит его, но та принимала вызов принца и готова была посостязаться с ним в упрямстве. В комнате висело молчание и только редкое тиканье часов, перебиваемое мягким шлёпаньем капель, прокалывало тишину, подобно тонкой игле.

— Неужели так сложно делать то, о чём просят? — гневно спросил Клод, надеясь, что Анна испугается и уйдёт.

— Я хочу Вам помочь, — настойчиво произнесла девушка. — Дайте мне хотя бы сделать так, чтобы Вы не истекли кровью до прибытия врача.

— У меня есть основания верить тебе? — на секунду ей показалось, что его тон изменился, в нём прозвучало меньше режущих нот, но чувствовалось глухое разочарование. — Ты уже нарушила одно из правил замка.

— Я хотела помочь! — воскликнула Анна, защищаясь. — У Вас есть основания верить мне, потому что я теперь, пожалуй, одна из немногих, что не желают ни Вашей смерти, ни заключения здесь, — она перевела дыхание и добавила уже более спокойным голосом. — Я многое поняла о жизни в этих стенах и Вы можете доверять мне.

— Тогда чего желаешь ты, если не моей смерти и не моего заключения? — спросил он уже обычным насмешливым тоном, готовый поймать девушку на лжи. Аннабелль задумалась.

— Помочь. Чем могу и пока могу, — произнесла она, глядя на Клода полными сожаления глазами. Он смерил её обречённым взглядом. Жалость Аннабелль жгла, подобно калёному железу, и на её месте он всё ожидал найти презрение, скрытое за благовоспитанностью. Принц отпустил закрывавшую плечо руку.

— Приступай, — властно сказал он. Девушка довольно улыбнулась, какая-то диковатая, далеко не ангельская усмешка закралась в уголок её рта и на самое дно глаз.

Анна достала инструменты. «Видимо, нашла кабинет доктора», — подумал Клод, совершенно безучастно глядя на происходящее в зеркало, висевшее над камином. Жалость в глазах Аннабелль исчезла, появилось любопытство и то выражение, какое ему приходилось видеть лишь у доктора, сосредоточенное и хладнокровное, словно врач принял вызов невидимого противника и совершенно не сомневался в своей победе.

Лицо принца не изменилось, когда Аннабелль принялась зашивать вскрывшуюся рану. Казалось, что он совершенно далёк от происходящего, завис где-то на полпути к миру грёз, разрываясь между мыслями о заклятье, придворных и своей неуязвимости, и об Аннабелль, склонившейся над его плечом. Она умело накладывала шов и Клод почувствовал небывалое спокойствие, уверенный, что хотя бы в этот раз никто не попытается нанести ему новых ран, как это было раньше. Он по привычке провёл ладонью по животу, где был самый свежий шрам, пересекавший его тело, как от удара мечом. Собственно, это и был удар мечом. Не очень удачный и заживший практически мгновенно.

— Всё в порядке? — спросила Аннабелль, не отвлекаясь от своего занятия. Клод задумчиво перевёл взгляд на отражение девушки в зеркале. Она то и дело поднимала голову, бросая быстрые взгляды на своего пациента, настороженная его молчанием. Что он мог ей ответить, если смысл слова «порядок» у них крайне разнился?

— Как много ты знаешь теперь? Об этом месте и о том, что в нём есть, — спросил он её. Аннабелль задумчиво улыбнулась.