За строкой приговора

Несмотря на сопротивление, он подносит ладони Кольки к его лицу.

- Ппусти.

- Видел? Грабки вора. А вот мои!

Перед лицом Кольки две мозолистые ладони.

- Рабочие грабки. Так-то... Запомни это и Сашке при случае передай. Не трожьте меня, а то этими вот грабками придушу!

А на следующей станции в вагон ввалилась группа юнцов в ватниках.

- Где эта шкура?

- Спрятался!

Владимир почувствовал, как краска отливает от щек. Нащупал рукой столовый нож: дешево не возьмете!

Но тут с полки соскочил амнистированный, которого в вагоне звали Пашкой. Громадный, лохматый, меднолицый. Набычившись, рявкнул:

- Чего надо? Мотай отсюдова.

- Ты, дядя, потише. Тебя, видать, жареный петух еще в задницу не клевал. Гляди, успокоим...

- Что?!

Пашка схватил одного из мальчишек за шиворот, повернул к себе спиной, ударил под зад, тот кубарем вылетел на площадку. Бешено заорал:

- Вон, шестерня! Чтоб духу вашего здесь не было!

Ругаясь и угрожая, мальчишки ушли. А Пашка, повернувшись к Владимиру, отдуваясь, сказал:

- Ты, парень, своей линии крепко держись. А шпаны этой не бойся. В случае чего - ко мне. Понял?

В поселок поезд пришел рано, в четыре часа утра. Владимир вышел на перрон, огляделся. Не спеша перешел железнодорожный мост. Первомайская улица, улица Энгельса... поселковый Совет, потребсоюз... Вот он, дом буквой "Г". Одна половина - Нуримановых, другая - Сысоевых. Три маленьких окошка. На веревке от крыльца и до телеграфного столба развешано белье. Щеколда. Потянул за конец веревочки, спрятанной между двумя бревнами, и дверь открылась.

Скинул заплечный мешок, постучал согнутыми пальцами в дверь, из-за которой доносилось мерное тиканье ходиков.

Молчание.

Еще раз постучал, погромче.

- Кто там?

- Свои, мама...

Шлепают босые ноги. Со звоном падает крючок.

- Сыночек мой родненький, кровушка моя...

За самоваром - длинный и бессвязный разговор, обычная беседа между близкими людьми, которые не виделись годы. Мать расспрашивает про трудовую колонию, про воспитателей, друзей, а он рассказывает, то и дело перебивая вопросами:

- Николай Ахметович дома?.. А когда вернется?.. Не знаешь, на комбинате столяры требуются?..

В половине шестого мать ушла в школу. Владимир разделся и лег отдохнуть с дороги. Но не спалось. Голосисто кричал петух. Поскрипывая, проехала телега. Суетились скворцы.

Когда мать вернулась, вынул из мешка купленный в пути платок, набросил на худые плечи.

- Гостинец тебе.

Мать оглядела себя в зеркале.

- Хорош платок. Спасибо тебе, хозяин.

Она перебрала все его немногочисленные вещи. Выстирала и заштопала носки. Осмотрела со всех сторон ватник, нашла наконец прореху на подкладке и, щуря глаза под стеклами очков (раньше на носила!), зашила маленькими стежками.

- Вот теперь другой вид. Денег-то дать? Голяком, наверное, приехал?

Он, не торопясь, вспорол только что зашитую подкладку, достал из-под нее пакет.

- На, мама, до первой получки в хозяйстве пригодится.

- Ну и ну, - только смогла произнести Вера Николаевна. - Настоящий хозяин! Когда отдохнешь, ограду посмотри. Там две доски выломаны. Все руки не доходят...

- Хорошо, сегодня подправлю.

- Что так скоро? - удивилась она. - Сколько ждала - еще подождет. Не к спеху.

- Да я завтра пойду на работу устраиваться...

Материнские глаза пытливо смотрели на него. "Нет, не в отца, работяга".

* * *

Утром следующего дня Владимир был уже в отделе кадров комбината.

- Где тут народ набирают?

- Смотря какой народ, - усмехнулся один из ожидавших. - Ты кто по специальности? Если разнорабочий...

- Столяр.

- Столяры нужны. Ты к старшему инспектору Матвееву зайди. Вон вторая дверь по коридору, клеенкой обита.

Матвеев, живой, стремительный, весь словно на пружинах, не дав сказать слова, засыпал вопросами:

- Ты чего? По какому делу? На работу? Столяр? Какой разряд?

- Четвертый.

- Очень хорошо. Молодец, что прямо к нам! Столяры нужны. Молодые, жизнерадостные, чтобы с песней работали. Песни петь умеешь? Да? Тогда самая подходящая кандидатура... Точно, Владислав Феофанович? - повернулся он к человеку с бледным нездоровым лицом, который сидел на диване.

- Да, как будто подходящая, - сказал тот.

- Вот видишь, и твой будущий начальник товарищ Коспянский так же считает.

Матвеев попросил трудовую книжку.

- Нету...

- Чего нет? Трудовой книжки? Что ж ты людям голову морочишь?

Владимир протянул справку об освобождении из трудовой колонии и удостоверение о присвоении разряда.

Матвеев посмотрел документы и передал их Коспянскому.

- Пиши заявление. Завтра приступишь к работе. Приходи к восьми.

- Не спешите, Иван Иванович, - неожиданно прервал его Коспянский. - Вы иногда чересчур торопитесь. Надо еще согласовать с начальником отдела кадров...

- Да чего согласовывать? - вскинулся Матвеев. - Я - "за", вы - "за". Сегодня же подготовлю приказ - и на подпись.

Владимир увидел, как Коспянский осторожно подмигнул своему собеседнику.

Матвеев осекся. Взъерошил волосы.

- Мда... А впрочем, спешить действительно не к чему. Документы вы у нас оставьте, - неожиданно перешел он на "вы", - а завтра к концу дня зайдите, а то еще лучше - послезавтра. Договорились?