За строкой приговора…

– Видите ли, профессию защитника нередко недооценивают. Причины разные. Тут и обывательские разговоры: вот, дескать, получил гонорар и старается чёрное сделать белым. И непонимание его роли в судебном процессе. А ведь квалифицированный защитник нужен не только подсудимому, но и суду. Дело в том, что прокурор, выступающий в суде в качестве государственного обвинителя, чаще всего основывается на концепции предварительного следствия. И речь его обычно содержит аргументы, уже изложенные следователем, который вёл дело. Это закономерно: прокуратура отвечает за обоснованность привлечения к уголовной ответственности того или иного человека, прокурор контролирует следователя, проверяет и направляет его работу, утверждает составленный следователем обвинительный акт. Поэтому государственный обвинитель обычно разделяет мнение следователя о доказанности вины человека, преданного суду. Правда, он не только обвинитель, но и представитель прокуратуры, осуществляющей надзор за законностью. Убедившись в судебном заседании в невиновности подсудимого, он обязан поставить вопрос об оправдании (объективность – важнейшее условие не только судейской, но и прокурорской деятельности). Но разве легко изменить устоявшееся убеждение? Для этого необходимы уж слишком разительные факты. И чаще всего прокурор в уголовном процессе поддерживает обвинение. Между тем положение адвоката совершенно иное. У него одна обязанность – защита. Защита и только защита. На все материалы предварительного и судебного следствия он смотрит глазами защитника. Прокурор при определённых обстоятельствах может и должен отказаться от обвинения. Адвокат же не имеет права отказаться от защиты ни при каких обстоятельствах. Он должен находить контраргументы, ставить под сомнение те или иные улики, искать и указывать суду слабые, по его мнению, места концепции следователя, говорить о том, что исключает ответственность подзащитного или смягчает её. Адвокат помогает суду критически подойти к тезисам обвинения. Если есть такая возможность, он пытается разрушить обвинение. Иногда ему это удаётся, иногда – нет. Но в любом варианте он осуществляет исключительно важную для правосудия работу – испытание обвинения на прочность. А вот выдержало обвинение или нет, решаем уже мы, судьи. Причём при решении этого вопроса особенно требуется то, что я называю абсолютным слухом, – умение не пропустить ничего существенного, важного, умение беспристрастно разобрать «за» и «против», заметить фальшивую ноту в речи прокурора или адвоката, правильно оценить все частности и их совокупность. Так и только так рождается внутреннее убеждение – то убеждение, на котором основывается приговор… – Зазвонил телефон, но Анна Ивановна словно не услышала звонка. В щель, образованную шторой, проник луч света, светлая полоса пересекла стол, высветлила лежащие на сукне стола руки судьи, худощавые, с коротко остриженными ногтями. – Вы, наверное, слышал про дело Шаблина, о нем тогда много говорили?

– Разумеется. Вы его, кажется, рассматривали лет восемь назад?

– Да, ровно восемь лет назад, – подтвердила Степанова. – Все обвинение было построено на косвенных уликах. Шаблина защищал очень хороший адвокат. Он просил оправдать подсудимого за недоказанностью… Вы были на суде?

– Да, но в зале, а не в совещательной комнате…

Анна Ивановна улыбнулась.

– Ну, восемь лет спустя я вас могу пригласить и в совещательную комнату… Кстати, мы выносили приговор здесь, в этом кабинете. Народными заседателями тогда были, если помните, ныне покойный Борис Прокофьевич Сахнин, он работал, в механическом цехе на ремонтном заводе, и Нина Александровна Глоба, сейчас она заведует терапевтическим отделением в больнице…

Анна Ивановна вызвала секретаря и попросила принести из архива дело по обвинению Шаблина.

И вот уже на столе три толстых тома протоколов допросов свидетелей, осмотра места происшествия, следственных экспериментов, актов экспертиз, объяснений, писем, фотографий…

Степанова взяла в руки последний том, нашла приговор, надев очки, медленно про себя прочитала его.

– Итак, совещательная комната? Ну что ж… Кое-что я вам расскажу, а остальное вы домыслите. Но в меру, конечно…

* * *

«Суд удаляется на совещание для вынесения приговора». Эти слова судья произнесла своим обычным приглушённым голосом, но в напряжённой тишине зала они прозвучали резко и громко.

Присутствующие встали.

Стояли прокурор, адвокат, корреспонденты газет, родственники погибшей. Вытянулись как по команде конвойные.

Анна Ивановна мельком взглянула на подсудимого. Она видела, как побелели на сгибах его пальцы, сжимающие барьер, который отделял скамью подсудимых от зала. Он стоял, наклонив стриженную под машинку лобастую голову, подавшись вперёд всем корпусом. Судебное заседание продолжалось четыре дня. Вчера были прения сторон, сегодня – последнее слово подсудимого. «Прошу суд вынести оправдательный приговор…» – так закончил свою трехчасовую речь адвокат. И точно так же завершил своё выступление его подзащитный.

Суд удаляется на совещание…