За сумеречным порогом

– Да. – Кэт пожала плечами. – Добрым, понимающим. – Она снова ощутила сильный жар, внутреннее тепло, которое растопило боль внутри. – Это было замечательно, я чувствовала себя в безопасности, меня охраняли и любили. Мне хотелось быть там, только там. Затем я увидела своего брата Хауи – он умер, когда мне было четырнадцать лет, Хауи сказал, что вы снова заставили биться мое сердце, поэтому мне нужно возвращаться в свое тело.

– И что вы тогда почувствовали?

– Мне не хотелось возвращаться обратно. При мысли об этом мне стало плохо. Там, где я находилась, было удивительно хорошо, и, кроме того, я еще о многом не расспросила брата. Хауи торопил меня. Он на меня сердился, сказал, что я должна вернуться, что мне нужно еще многое сделать. Затем я услышала, как кто-то произнес: «Теперь она уже дышит самостоятельно», и снова оказалась в собственном теле. – Кэт ожидала насмешки, но доктор сидел молча.

– Вы понимаете, Кэт, что такое смерть? – спросил он наконец.

– Думаю, что да.

– Насчет смерти существует множество заблуждений. Официальное определение – это смерть мозга. С помощью системы искусственного жизнеобеспечения жизнь в людях можно поддерживать годами, десятилетиями, но, если у них отсутствует мозговая активность, считается, что у них нет сознания. Как у растений. Вы об этом знаете?

– Кое-что.

– Сердце – это просто насос, остальные органы – фильтры или фабрики химических веществ, а также системы удаления отходов. – Доктор, казалось, оживился. В голосе его появилась страсть, возбуждение. – Во время операции ваш мозг был отключен компонентами наркоза. Он был отключен около пяти минут, то есть в это время он не действовал. Затем у вас остановилось сердце. Принимая во внимание перечисленные обстоятельства, вы находились в состоянии клинической смерти. Вы были растением. – Он внимательно посмотрел ей в лицо. – Ваше сердце не билось в течение трех минут. Обычно при остановке сердца на более чем девяносто секунд наступает кислородное голодание мозга, и в нем возникают необратимые повреждения. Но ваш мозг был защищен, он был отключен анестетиками, и ему не требовалось нормальной подачи кислорода.

– Как при гипотермии?

– Похоже.

– А зачем же отключили мой мозг?

– У вас были все признаки эпилептического припадка вследствие внутренней травмы головы. И, кроме того, это снижает риск кровоизлияния в мозг.

– Вы хотите сказать, что у меня была внутренняя травма головы? Эпилепсия?

– Сомневаюсь. Будем надеяться, что нет. Часто это всего-навсего симптомы травмы. – Доктор Суайр сказал это таким тоном, что Кэт почувствовала себя дурочкой. – Когда вы находились под потолком операционной, ваш мозг был полностью отключен. Совершенно невозможно, чтобы в это время вы могли что-то видеть.

Внутри ее разворачивалась ледяная пружина.

– Так чем же вы объясните то, что со мной произошло?

– Обычно остановка сердца и купирование барбитуратами мозговой активности стирают кратковременную память. Поэтому вы ничего не можете помнить.

– Но я же помню.

– У вас типичные послеоперационные галлюцинации, вызванные компонентами наркоза. Кроме того, при умирании мозга выделяются сильные галлюциногенные вещества, это часть механизма выключения мозга. Иногда люди, которые были близко от смерти, говорят, что они общались с умершими родственниками, а на самом деле это лишь переход от жизни к смерти. Последнее, на что способен наш мозг, – сделать так, чтобы нам было приятно умирать. В реальности же вы ничего видеть не могли. Вы были мертвы, у вас не было никакой мозговой активности.

Кэт покачала головой.

– Это действительно несколько странно, – сказала она и в этот момент услышала голос Доры Ранкорн. Потом голос Хауи. Перед ней пронесся образ операционной. Странный треугольник, нарисованный сверху на абажуре лампы.

– Чем вы зарабатываете на жизнь, Кэт?

– Я журналистка, газетный репортер.

– Какой газеты?

Кэт указала на «Вечерние новости», которые лежали рядом с ней на кровати.

Анестезиолог улыбнулся:

– Хорошая газета. Хотя несколько противоречивая, спорная.

Кэт пожала плечами:

– Вот уж нет. Никаких спорных материалов, никаких дискуссий.

– Интересно, почему?

– Из-за излишнего опасения шокировать публику.

– Ну, во вторник там была очень спорная статейка об эксгумации.

Глаза доктора Суайра уставились на Кэт. Она в смущении отвела взгляд – интересно, знает ли он, что это ее репортаж.

– В других выпусках эту статью уже не печатали, потому что главного редактора чуть удар не хватил.

– Почему? Публика была шокирована?

– Частично и из-за этого.

Раздались частые гудки. Суайр вытащил из кармана пейджер и скосил глаза на экран.

– Простите. Меня срочно вызывают. – Он резко встал. – Я навещу вас попозже.

Анестезиолог повернулся и быстро ушел.

Мысли Кэт кружились в яростном водовороте. В полном изнеможении она откинулась на подушки. Ей было страшно.

Треугольник на абажуре никак не шел у нее из головы.

Хауи.

Доктор Суайр, подменяющий пузырек. Что-то в нем не то, какой-то он лживый, изворотливый.

«Держись от него подальше…»

От кого?

От доктора Суайра?