За сумеречным порогом

Но даже эти три коротких момента были чрезвычайно волнующими: он находился рядом с кем-то, кто умер, но может снова вернуться к жизни. Это было за три часа до того, как доктор О'Ферал, который отвечал за лечение манекенщицы, распорядился прекратить капельное введение барбитуратов. В течение следующего часа, когда их действие постепенно прекращалось, Харви наблюдал, как на мониторе ЭЭГ снова начали появляться пики. Регулярные, ровные пики. Нормальная энцефалограмма. Эпилептический припадок миновал.

В конце дня девушка наконец открыла глаза. Харви ждал признаков того, что его узнали. Ну, что она, например, скажет: «Эй! Я была тут, наверху, под потолком палаты. Я видела, как ты поднял руки вверх и сделал победный знак!»

Вместо этого девушка уставилась на него недоумевающим взглядом и голосом вначале невнятным, а затем холодным и негодующим спросила:

– Где, черт побери, я нахожусь?

Когда он объяснил ей, что она в отделении интенсивной терапии, она посмотрела на него с недоверием и осуждением, будто считала ответственным за то, что находится здесь.

Если сознание и покидало ее тело, она не помнила об этом, и настойчивые расспросы Харви все больше и больше раздражали ее. Когда к кровати подошел Роланд Данс, она попросила его сказать Харви, чтобы тот прекратил донимать ее дурацкими вопросами.

Харви попросил Данса дать ему знать, если у нее будет еще приступ. Данс сказал, что консультант-невропатолог решил перевести ее на обычные противосудорожные препараты для лечения эпилепсии. Харви был разочарован. Данс пообещал дать ему знать, если поступит еще один больной в status epilepticus, но вряд ли это случится в ближайшие месяцы, добавил он.

Свет играл на белых грудях Сандры. Он мельком увидел ее яркие соски, когда поднимался и опускался ее живот, когда она скользила вверх и вниз, видел белые бедра, чувствовал ее животный запах.

Она замедлила движения, слегка приподнялась так, что пенис почти выскользнул из-под нее, потом стала снова опускаться, уставившись ему прямо в глаза, улыбаясь почти демонической улыбкой, скользя вниз по набухшей головке, все глубже вбирая его в себя, потом снова вверх, сильно прижимаясь черными лобковыми волосками к мягкой коже у пупка.

– О, Харви, Харви!

Сандра опять скользнула вниз по пенису; и он почувствовал близость оргазма. Она поняла это, схватила его за запястья, и он ощутил, как его сперма извергается внутрь ее, ощутил, как работают насосы в его железах, – спазмы становились все слабее – яички, уже дважды опустошенные, исчерпали себя до дна.

Пенис почти тут же опал, и прилив удовольствия сменился волной отвращения. Сандра чуть не раздавила его своим весом. Ее горячее дыхание было кислым и чесночным от еды, сигарет и вина. Запах пота перебивал резкий дорогой запах ее духов, который тоже был кислым, едким. Мускусные запахи, которые задели его за живое в палате интенсивной терапии, исчезли. Кожа ее была влажной и скользкой. Она нежно целовала его. Он почувствовал уколы жестких волосков над ее верхней губой, которые она скрывала под гримом, вместо того чтобы удалить.

Сандра прогнулась, и свет уличного фонаря упал на ее груди. Большие груди, которые возбуждали его, но все впечатление портили плоские, безобразные, расплывшиеся соски. Она поцеловала его в каждый глаз. Он попытался не вдыхать запах ее дыхания. Пенис сжался еще больше и выскользнул из нее. Он почувствовал, как сперма капает на бедро.

Сандра скатилась с него, свернулась рядом и принялась ласкать его похожий на тряпку «петух». Ему стало щекотно, это его раздражало, он убрал ее руку. Она, играя, быстро вернула руку на прежнее место и опять поцеловала его. Он бы предпочел, чтобы она лежала смирно. Легким движением Сандра убрала прядь волос у него со лба.

– Тебе нравится медицина? – спросила она.

– Да.

– Когда ты выучишься, ты собираешься специализироваться по неврологии?

– По неврологии? – переспросил он.

– Разве не поэтому ты был в палате с этой эпилептичкой?

– Нет, я хочу стать анестезиологом.

– А, понятно. Вот почему ты там был.

Харви ничего не ответил.

– Кто-то сказал мне, что ты блестяще учишься. Это ты получил в прошлом году высшие баллы?

До начала предварительных экзаменов за третий курс Харви решил отказаться от хлорпромазина, который он все еще принимал четыре раза в день, и посмотреть, не повторится ли то, что произошло во время выпускных экзаменов в школе. Но это не помогло. Несколько дней он чувствовал себя так, словно потерял ориентировку, у него возникли те же ощущения, что и тогда, – неприятное чувство, будто находишься частично вне своего тела, а частично – в нем.

Впрочем, ему можно было и не хитрить – он не сомневался, что сдаст экзамены, они были несложные. Вот проводить эксперименты было гораздо труднее. Проводить, никому ничего не объясняя. Стараясь, чтобы никто этого не заметил.

– О чем ты мечтаешь? – спросила Сандра. Она накручивала на палец его лобковые волосы. – К чему стремишься? У тебя есть голубая мечта? Ну, тебе хочется сделать что-то такое, чтобы тебя запомнили?

– Вроде как изобрести пенициллин?

Она, усмехаясь, взглянула на него: