За тенью ушедшего Алхимика

А толстяк собирался преподнести мне сюрприз. Едва я открыл дверь его камеры, как в меня полетела какая-то небольшая стрела силы и вымерз окружающий воздух. Если бы не малый объем тепла в камере, его магия могла бы принести какой-то вред… стенам, я же успел увернуться, так как заранее ожидал чего-то подобного. Вот против моего аргумента в виде резкого удара ногой в голову маг-прыгун ничего не смог противопоставить и, когда вернулся в сознание, нашел себя крепко привязанным на допросном кресле и прикрытым сетью. Короче, колдовать он теперь тоже не мог – только смотреть и говорить. В его взгляде, которым он смотрел на меня, не было страха. Презрения, ненависти или чего-либо подобного тоже не замечалось. Там присутствовало разве лишь легкое чувство досады. К откровенному разговору, естественно, тоже никаких позывов. Крепкий орешек, так просто его не раскусить – не уверен, что и «амулет палача» здесь поможет: к нему ведь навыки применения нужны, а их пока нет. Пугать бесполезно, разве только чем-то заинтересовать помимо сохранения жизни. Тут видна настоящая идейность – фанатизм более высокого порядка. Это не слепая вера, как у молодого Талика, а твердая решимость умудренного годами мужа. Для него главное – то дело, чему он посвятил свою жизнь. Не зная, с чего начинать разговор, решил немного подумать вместе с пленником. То есть я говорю, а он пусть думает.

– Вот интересно, Инспектор… – Упоминание должности вызвало отклик повышенного внимания в мою сторону. – Для кого же ты меня извести хотел? Какой-либо Скверны в моем лице ты не видишь, да и Борец из тебя далеко не тот, как некоторые тут недавно приходили. Ни тебе ревностного почитания Истинного, ни проклятий в мой адрес. И работаешь явно против тех, кто засел при Храме на Черном Перевале. Не сотрудничаешь с ними, но пользуешься для своих дел их ресурсами, агентов под себя подминаешь, не считаясь с возможными потерями наработанного годами. Нехорошо.

– Тебе не понять! – все же подал тот голос в ответ и вновь замолчал, глядя на меня совершенно равнодушным взглядом.

– Только не стоит считать себя умнее других, – скептически заметил я, устраиваясь удобнее на стуле перед ним. – Вашу подлую борьбу внутри своей организации видно даже из Смертных Земель! – Ведь ничем иным его деятельность и быть не могла, наконец дошло до меня некоторое понимание сложившейся ситуации.

Вот тут Инспектора явно прихватило за что-то живое. По налившемуся кровью лицу виделась нешуточная внутренняя борьба между сильным желанием высказать мне все, что он обо мне и моих умственных способностях думает, и чем-то еще, мешающим ему говорить. Даже внутри головы у меня сильно зачесалось – не иначе, даже в таком состоянии какое-то колдовство применить пытается, только вот энергии для него не хватает. Пожал плечами по поводу его нелепых попыток борьбы со мной и с самим собой, продолжив резать правду-матку, как ее сам понимал:

– Ты и дальше можешь надуваться от спеси, пока не лопнешь, только это приведет к гарантированному проигрышу твоей партии и стоящих за тобой людей. Но ты можешь попробовать договориться со мной, и тогда у вас появится какой-то шанс. Только не предлагай мне немедленно убиться головой о стену – знаю, найдутся и более устраивающие меня варианты.

– Воткни себе кинжал в глаз, если стена так не нравится! – высказал «дельное» предложение пленник. – Сделай для себя хорошее дело, если не хочешь долго мучиться в руках опытных палачей. Ты все равно обречен, и выбора у тебя нет.

– Все мы когда-то обязательно умрем… – философски заметил я, разводя руками, – но до того времени предпочту, как ты говоришь, «помучиться». Может, это мне нравится!

– Ты даже не представляешь, на что себя обрекаешь, – попытался напугать меня Инспектор. – Лучше просто и быстро умереть, чем познать медленное и мучительное развоплощение личности через боль и страдания, понимая до самого последнего момента, что с тобой делают. Медленно, день за днем видеть, как безвозвратно выпивают по капле твою память, как разрывают на мелкие куски и пожирают твою сущность. Оставшуюся полупустую оболочку после наполнят зверским духом и станут показывать зевакам в столичном зверинце. Но и тогда специально сохраненная часть твоей сущности будет продолжать неимоверно страдать, не в силах что-либо изменить. И своим жалким существованием ты только укрепишь тех, кому давно пора отправиться в Бездну.

– Хорошо говоришь… – даже заслушался я его красивыми страшилками, довольно поцокав языком. – Но для того, чтобы что-то подобное сделать, меня ведь еще поймать нужно. Я же, заметь, ловиться пока вовсе не собираюсь и приложу все силы, чтобы первым изловить самих ловцов, когда те пожалуют сюда на охоту. Милости прошу, давно жду-дожидаюсь, весь извелся от нетерпения.