За тёмными окнами

Старательно отгоняя от себя воспоминания об эпичном мордобое, Хедегор попытался заместить их какими-нибудь другими образами, но в голову не шло ничего, кроме раскатывающихся по мостовой апельсинов и сдавленного мычания Фрэи в грязный бородатый рот, накрывший её губы. От этой сцены злость перехватывала горло. Какой-то проходимец вот так просто, силой взял то, что для Лиама оставалось и, вероятно, так и останется недосягаемо. Сколько раз он уже приходил к одному и тому же выводу: верить надеждам – гиблое дело. Но вот же, размечтался, дурак, о новой жизни после операции. Нет. Даже начинать не стоило. И не важно, что там привиделось однажды во взгляде Кьёр. Реальность заключалась в том, что чердак у кое-кого поехал и возврату, судя по всему, не подлежал.

Покусать наркомана! Господи…

Лиама начал разбирать смех, прорвавшийся нелепым фырканьем. Хедегор многое бы отдал, чтобы отмотать обратно этот эпизод. Хорошо, что в памяти случился провал на самом интересном – без подробностей было даже лучше.

В тишине вдруг затилинькал квартирный звонок.

Хедегор сел в кровати и подтянул к себе смартфон, валявшийся на одеяле. Без четверти полночь. Поздновато для гостей. И в целом, странно, учитывая, что к нему ни поздно, ни рано, ни вовремя – без предупреждения гости не ходят. Лиам решил, что Агнете вернулась, и, встревоженный, соскочил с кровати.

Мельком посмотрев в глазок, он выпрямился и мотнул головой, подумав грешным делом, что ему чудится. От двери, не дождавшись, отходила Кьёр.

«Пусть идёт», – твёрдо решил Лиам, но пальцы уже повернули ключ.

– Фрэя, – окликнул он.

Девушка вздрогнула и оглянулась.

– Вы не спите…

Хедегор открыл рот, чтобы ответить, но проглотил слова. Под левым глазом соседки красовался лиловый кровоподтёк, а скулу расцветило рябое пятно сине-зелёного оттенка. Смотреть было больно и жалко. Сама Фрэя во все глаза уставилась на Лиама, и он вспомнил, что выглядит куда хуже неё.

– Привет, вождь На'ви, – пробормотала соседка.

Лиам сморгнул и тихо рассмеялся, качая головой.

– Здравствуй, соплеменница. Как ты?

Фрэя пожала плечом.

– Вам досталось сильнее.

– Давай без «вы». Я не настолько стар, – Лиам прищурился и просто объяснил: – У меня гемофилия – любые синяки выглядят страшно.

Из глаз Фрэи мигом пропали искры веселья. Теперь она смотрела обеспокоенно – видно, поняла, чем на самом деле рисковал Хедегор, сунувшись в драку.

– Спасибо, что вступился, – Кьёр опустила глаза. – Я, конечно, предпочла бы, чтоб ты этого не видел, но…

– Перестань, – Лиам оборвал её, не желая возвращаться к тому, что заставило его вмешаться. Он переступил порог и протянул руку, осторожно коснувшись пальцами мягкой щеки. Фрэя, кажется, задержала дыхание, следя за ним слегка округлившимися глазами. – Дай посмотрю.

Вблизи синяк под глазом выглядел настораживающе.

– У меня есть мазь. Одолжить?

Фрэя кивнула.

Хедегор сходил за лекарством, а когда вернулся, увидел соседку уже у себя в коридоре. Она выглядела спокойной и будто бы даже довольной чем-то. Водила пальцами по кованым деталям настенного гардероба, а завидев Лиама, опустила руку, смирно ожидая, что он ей выдаст.

Он протянул мазь с арникой и подшутил:

– Сама разберёшься или показать?

– Сама. Спасибо, – Фрэя улыбнулась и ни с того ни с сего спросила: – Ты художник?

Хедегор сначала растерялся, но потом понял, откуда такие выводы, и помрачнел.

– Нет. Я реставратор.

Кьёр уткнулась взглядом в тюбик с мазью и, краснея на глазах, заговорила:

– Я знаю, ты сразу заметил. Прости, что влезла в твои вещи. Я не удержалась. У тебя дома слишком интересно, чтобы удержаться… Боже мой, что я несу? – прошептала она, заливаясь краской до самых ушей и отворачиваясь.

Лиам не нашёлся, что сказать на неожиданное признание, а чудная студентка уже выпорхнула из квартиры, бросив через плечо:

– Спокойной ночи.

– За-хо-дите ещё, – пробормотал он, глядя на опустевшую лестницу.

Внизу захлопнулась шоколадная дверь, и Хедегор, вздохнув, запер свою.

Только вернувшись в спальню, он задумался, зачем она вообще приходила. Сказать «спасибо»? В полночь?

«Видно, ей не терпелось, а ты такую возможность прогадил», – захихикало над ухом.

Лиам упал на кровать лицом вниз и постарался не обращать внимания на присутствие Второго. Тот молчал, но едва различимый белый шум в затылке означал, что Лиам не один.

«Захотел свои старые таблетки, чтобы заткнуть меня? Какая жалость. Наш новый, такой правильный, доктор тебе их не выпишет. То ли дело Ольсен. Этот готов был затравить тебя до комы, только бы подольше сохранилась видимость успешной терапии без рецидивов. Каков добрячок!»

Хедегор перевернулся на спину, стараясь избавиться от любых мыслей сразу в зародыше, но голос не унимался: