За того парня…

Пленный Петя Ягодкин радостно подбежал к красноармейцу, легко согнул свою юную спину и, подхватив на руки МГ-42, также легко начал ее разгибать. Но в какой-то момент этой процедуры глаза Ягодкина соприкоснулись с взглядом глаз сержанта Любимова. От страха и от неожиданности узнавания своего бывшего командира, красноармейца Ягодкина всего перекосило, парень явно лишился сил, чтобы распрямиться и передать пулемет немцу. Он так и замер в раболепной, полусогнутой позе перед сержантом Любимовым. Только окрик немецкого пулеметчика вернул парня к действительности, на согнутых и на не разгибающихся в коленях ногах Петя Ягодкин подполз к своему немцу и, преданно заглядывая тому в глаза, сказал, заикаясь:

— Это страшный человек! Он сержант и главный в Красной Армии снайпер. Его специально прислали в нашу роту. За одну только неделю сержант Любимов убил почти батальон немцев.

Этот немецкий пулеметчик оказался нормальный солдатом, стволом своего МГ-34 отодвинул в сторону начинающего и молодого предателя Петю Ягодкина, посмотрел в лицо Артуру Любимова и сказал:

— Последнее время у нас в пехоте бродили всякие там слухи о каком-то искусном русском пулеметчике, который отлично стреляет и ночью, и днем, может за полчаса боя положить на землю целый взвод. Возможно, я был неправ, что не верил этим слухам?! Возможно, ты и есть этот тот пулеметчик! Тогда я рад, что встретил и увидел знаменитого русского пулеметчика-снайпера. Но сейчас ты военнопленный, а я выполняю приказ своего командира о доставке этой колонны военнопленных в определенное место. Так, что становись в колонну, пойдем дальше, а то до конечной точки нам идти еще два часа пехом.

Видя, что ни сержант Любимов, ни сержант Карпухин, ни черта, не поняли из того, что им только что говорил старший стрелок Франц Берринг, в дело тут же вступил переводчик Петр Ягодкин, который и перевел на русский мысли Франца Берринга. Артур Любимов был вынужден признать, что перевод был сделан на профессиональном уровне, без каких-либо дополнений или какой-либо отсебятины со стороны переводчика. Бывший красноармеец, а сейчас предатель советской родины Петя Ягодкин лично сопроводил обоих плененных сержантов в центр колонны и там поставил их в строй военнопленных. Вскоре колонна тронулась и мерно зашагала по брусчатке Витебского шоссе, удаляясь от областного белорусского центра Могилев.

На ночь всех шестьсот человек военнопленных загнали в два здания молочной колхозной фермы, расположенной недалеко от деревни Гребнево и окруженные невысоким забором, чтобы военнопленные и не разбежались. Переводчик Ягодкин неплохо справился и со своей второй, после перевода с немецкого на русский языка и обратно, задачей. Около тридцати военнопленных красноармейцев дали согласие на сотрудничество с немцами и образовали активную группу, но которую немцы тут же возложили задачу — следить за своими товарищами, выявлять прячущихся командиров и политработников РККА, а также красноармейцев евреев по национальности. Активные красноармейцы и не активных стали отличаться тем, что получили право носить палки и ими по делу или без дела пользоваться, избивая до полусмерти своих бывших товарищей.

Десять простых немецких пехотинцев, которые конвоировали колонну русских военнопленных, сразу же исчезли с ее горизонта, как только колонна подошла к двум зданиям молочной фермы. Здесь эту колонну военнопленных под свою охрану принял охранный взвод лейтенанта Рудольфа Блицке 221 охранной дивизии, генерал-лейтенанта Пфлюгбайля. Первым же делом для устрашения остальных военнопленных лейтенант Рудольф Блицке решил провести нечто вроде торжественной порки красноармейцев. Он хотел расстрелять пару — тройку еврейских комиссаров и примерно выпороть на специально подготовленных козлах десяток красноармейцев. Если бы лейтенант знал, что из этого может поручиться, то он никогда бы не доверился переводчику Пете Ягодкину, который его заверил в том, что у него все схвачено и все будет исполнено, как надо.

Десяти красноармейским капо лейтенант Рудольф Блицке доверил десять трофейных винтовок с магазинами по пять патронов. Доверенным людям переводчика Ягодкина удалось-таки выделить из общей массы военнопленных трех политработников, которые своей внешностью, вроде бы походили на евреев, и с некоторыми трудностями расстрелять их перед строем своих же товарищей. Но уже тогда лейтенант услышал, как по толпе захваченных в плен красноармейцев пробежался какой-то странный и непонятный ропот.