За третьей гранью

Вопрос был риторическим, но я сама на него же себе ответила и печально призадумалась. Я уже говорила Хель, что на такие вопросы отвечают только полные кретины и дотошные зубрилы. Интересно к какому виду можно отнести меня? И то, и другое обидное какое-то…

Мысли путались, мешались, создавая не то лабиринт без входа и выхода, не то липкую и противную паутину, из которой невозможно выпутаться. А я и не стала, воспользовавшись методом гордиева узла. Просто вспомнила с чего вся эта круговерть мыслей началась. Так чего мне там для полного счастья не хватало? Правильно, испоганить кому-нибудь настроение, а раз Хельги для этой цели рядом нет, придётся обходиться подручным материалом.

Я лениво приоткрыла один глаз, оценивающе окинула взглядом Анрис и Брунгальда, выбирая себе жертву. Жрицу было жалко, ничего плохого она мне не сделала, а вот наш «любимый» хозяин… Я чуть не облизнулась.

«Слу-у-ушай, Брунгальд, – завела я, – у меня тут вопросик нарисовался…»

Вампир, ещё не знавший, какую страшную участь я ему готовлю (помереть от моих вопросов: в способности задавать их бесчисленное множество я переплюнула даже папочку), великодушно кивнул. Ха! Можно подумать от его согласия так много зависело, а несогласие могло меня остановить!

«Я вот вспомнила… А почему у тебя крылышки бежевые, а не чёрные или серые, а?» – коварно начала я тоном одного таможенника, обнаружившего в багаже оружие. Честно говоря, на тот единственный пистолет у меня была лицензия, даже самая настоящая, но тогда я умудрилась забыть её дома… Но тон мужчины с вороватым выражением на самой что ни на есть разбойничьей харе я запомнила очень хорошо… Хозяин удивлённо приподнял брови, но ответить соизволил.

«Ну я же не спрашиваю, почему у тебя рыжие волосы, а не чёрные, как у египтянки, или светлые, как у меня», – прохладно улыбнулся вампир. Кажется, темы, касающиеся его второй ипостаси, Брунгальду решительно не нравились.

«А почему, – я осеклась под его тяжёлым взглядом, словно промораживающим насквозь. Мило ему улыбнувшись, я продолжила фразу: – А почему у тебя в доме нет никого, кроме нас, а одежды в шкафах как на целый штат слуг?»

На этот раз вампир тоже ответил с улыбкой, но навевающей жуть и лишающей воли, как в ночном кошмаре, оставляющем после себя на утро только липкий пот да дурные воспоминания.

«Все рабы рано или поздно узнавали о моей истинной сути и считали своим долгом предупредить горожан о соседстве жуткого демона».

Тонкий ободок радужки налился кровью, став из серого рубиновым. Анрис побледнела, её бронзовая кожа приобрела сероватый оттенок. Девушка покосилась на сиротливо лежащий на блюде кусочек мяса, который уже ни в кого не влез, и вцепилась в край стола так, что побелели костяшки пальцев.

«Это… вы их… убили?» – не отводя неподвижного взгляда от кусочка, еле выдавила из себя девушка, опасаясь получить ответ.

«Что? Конечно же, нет! – клыкасто улыбнулся почти перекинувшийся хозяин, – Всего лишь стёр память и продал». Нечего сказать, успокоил. «А мы-то тебе тогда зачем? И твою тайну уже знаем. Тоже продашь?» Вампир сделал вид, что не услышал моего вопроса и обратился к Анрис. «Почему ты приняла её за богиню?»

Ой, не стоило ему задавать этот вопрос фанатичной жрице… Ой, как не стоило. На нас сразу же обрушился поток бессвязных восторженных мыслей, как у восьмиклассницы при виде своего кумира.

«Огневолосая богиня явилась вместе с Ра, окутанная его милостью, как прекраснейшим платьем… Её глаза пылали как драгоценные камни… лицо её было прекрасно, как на древней фреске, – я закашлялась, вспомнив некоторые шедевры настенной живописи из храма. – Её шаг был лёгок и быстр, и перед ней шёл дождь, о котором мы не имели права молиться ещё сто и пять дней…»

Мученически переглянувшись, мы с Брунгальдом одновременно закатили глаза, а Анрис продолжала изливать историю нашего знакомства.

«Милосердная отказалась от кровавой жертвы, даровала мне не только жизнь, но и своё благословение», – восторженно вещала Анрис.

«Милая, хватит, мы уже поняли», – попыталась я вежливо прервать поток слов. Девушка послушно заткнулась и уставилась на меня восторженным взглядом мимоходом обласканного щенка. На одно мгновение мне стало стыдно. Но совсем ненадолго – не умею я долго переживать угрызения совести, у неё слишком быстро зубы об меня ломаются. Интересно, как бы жрица пела, если бы знала, что я её просто использовала, чтобы вырваться из храма? Тоже бы считала себя причастной к небесным таинствам?

Вампир загадочно, но очень противно ухмылялся – видимо без проблем считал мои мысли, зараза эдакая! Но на этом он не остановился.

«И что? Как-то это неубедительно. Когда я сюда пришёл впервые, я тоже был мало чем похож на местных, моя одежда тоже сильно отличалась от принятой здесь, но никто и не подумал возносить мне почести. Меня просто попытались убить, приняв за демона».

Мысленный голос вампира леденел с каждым словом, почти ощутимо царапая по коже, наливался гневом и дикой звериной яростью.