За Тридевять Земель

Не следует, однако, полагать, что ситуация, складывавшаяся в Русской Америке, всегда и во всем способствовала процветанию колоний. Увы, множество причин препятствовало этому. Прежде всего следует отметить возрастающее с каждым годом проникновение на русские территории различных каперских судов, скупавших у местного населения пушнину, постоянно поднимая тем самым закупочные цены, снабжавших индейцев порохом и оружием, одновременно подстрекая их против русских и алеутов. Следующая причина – голод; бывали времена, когда поселенцы принуждены были есть ворон и чаек, каракатиц и белоголовых орлов. Корабли с провиантом из России приходили нечасто. Главный правитель вынужден был договариваться с американскими капитанами о поставках продовольствия, покупать у них суда, нанимать иностранных мореходов на службу Российско-Американской компании. Скудость пищи, суровость климата, постоянная опасность нападения воинственных племен... Как выразился посетивший остров Баранова американский мореход Рокфелл, «можно смело утверждать, что одни только русские в состоянии переносить подобного рода жизнь...». И наконец, еще одной причиной, доставлявшей немалое беспокойство, был состав самих колонистов. Набранные по большей части в портовых кабаках Охотска и Петропавловска-Камчатского, они далеко не все отличались чистотою душ и светлостью помыслов. Так, в 1809 году в Ново-Архангельске был открыт заговор ссыльного Василия Наплавкова, бывшего почтового чиновника из Санкт-Петербурга: заговорщики намеревались убить Баранова и, захватив корабль «Открытие», плыть к острову Пасхи. Правитель лично усмирил бунтовщиков и заковал их в кандалы.

В ноябре 1817 года в Ситхинском заливе бросил якорь участвовавший в четвертой кругосветной экспедиции корабль «Кутузов» под командой капитан-лейтенанта Леонтия Андреяновича Гагемейстера. Последний имел полномочия Главного правления РАК «взять под свою руку» российские колонии в Америке, если найдет то полезным. Лишь в январе 1818 года решился Гагемейстер объявить об этом семидесятидвухлетнему «железному правителю богатого края», как называли Александра Андреевича иностранные мореходы. С этого времени главными правителями Русской Америки всегда назначались офицеры военного флота, что было узаконено и соответствующим пунктом устава РАК- 16 апреля 1819 года первый главный правитель скончался на корабле «Кутузов», державшем курс на Россию, которую коллежскому советнику и кавалеру так и не суждено было более увидеть. Воды Индийского океана поглотили останки того, кого современники называли Писарро Российским.

В то время как Римма и отец Епимах были заняты на божественном бдении, Лешек Мавр направил стопы к дому одного здешнего старовояжного, давнишнего знакомца своего еще по Сибири. Старовояжный в собачьей лопатине, под которой проглядывала пестрая косоворотка, встретил поляка с распростертыми объятиями. Сели. Выпили. Заглянул на огонек еще один служивый. Приняли по другой чарке. Вспомнили прибаутку: «Наш Фома пьет до дна – выпьет, поворотит да в донышко поколотит. А наш Филат тому делу и рад». Двор давно окутала темень: хоть глаз выколи, хоть огни вздувай. Позади, на полатях русской печи, стенала и охала хворая хозяйка. Горел, освещая темные лики икон, дымовитый жирник со скотинным салом.

За разговорами да за чаем просидели чуть не до рассвета. В оконце, затянутом нутренною китовою перепонкою, мрак начинал уже рассеиваться, когда под причитания больной пошли наконец вон из избы. Едва отпустив облокотницы крыльца, Лешек тут же наткнулся на деревянную кадку со свежей водой, которая поступала по желобу из дальнего, за версту с лихом, горячего горного ключа-невидимки и уходила по особой стосаженной трубе в море. Поляк искренне подивился столь ловкой выдумке: и по воду не ходить, и всегда она под боком. Пока закадычные приятели проходили мимо рубленых изб с крытыми соломою и корою ситхинских кипарисов крышами, кузни о трех горнах, где ковались сошники для земледельцев Сан-Франциско и Санта-Роза, медеплавильни, отливавшей мелкие колокола для судов и большие для торга в Калифорнии, совсем уже наступило утро. С мохнатых гор, обступивших селение, несло гнилью и сыростью. Пакостно и промозгло было на дворе.

Всю дорогу Татлек-Собака, по прозвищу Волосатый (именно так величали нашего старовояжного), не переставал на чем свет стоит бранить Компанию. За отобранные паи, замененные лафтачной деньгой. За лежалое китовое мясо и протухлую рыбу, подаваемые к общему столу. За мужиков, которые ложились под хлесткие удары шпицрутенов из моржового уса при малейшей провинности. За единственного на всю Ситху вечно пьяного подлекаря...

– Лечимся здесь, как господь или, вернее, дьявол сподобил...– заключил он и, подытоживая сказанное, многозначительно сплюнул.

– Всем досталось! И богу, и дьяволу, и императору за одну компанию...– с иронией заметил Лешек. Но тут же лицо его приняло прежний серьезный вид.– Ты, брат, про обещанное не забудь.