За тридцать тирских шекелей

– Не выходили. Вон, их окно горит, на последнем этаже. Это кухня.

– Откуда знаете?

– Они как вошли в подъезд, там через пару минут свет и зажегся. Потом две девицы заявились, и рядом окно осветилось. А потом снова потухло. Я на первом этаже в окна заглянул – это кухня и комната. Вторая комната напротив. Вряд ли на четвертом другая планировка!

– Это точно! Спасибо, Володя, ты всегда четко работаешь!

– Спасибо – много, а вот бутылка коньяка – в самый раз!

– Без вопросов!

Человек вздохнул.

– Если бы все обещания исполняли, я бы трезвым не ходил! Мы больше не нужны?

– Нет, спасибо!

Тень бесшумно скользнула к «пятерке», зашумел мотор, и машина, не включая фар, покатилась к противоположному выходу из дворов. Рутков вернулся к микроавтобусу и скомандовал выгружаться.

– Ты стоишь у подъезда и наблюдаешь за окном, – сказал он сержанту ППС. – Остальные – за мной!

– Похоже, они развлекаются с девицами, – сообщил подполковник, когда поднимались по лестнице. – Справа от входа кухня, Федоров – туда!

– Есть!

– Дальше комната, Лобов – туда!

– Есть!

– Слева от входа вторая комната, это моя! Шейко страхует Федорова, Говоров – Лобова, автоматчик входит и контролирует коридор, Глумов остается на площадке…

На четвертом этаже горела тусклая лампочка, Рутков быстро открыл отмычкой деревянную дверь с облупившейся краской. С оружием наизготовку милиционеры бесшумно вошли в квартиру. Здесь было накурено, пахло скисшей едой. За дверью комнаты слева слышалась какая-то возня и женский смех.

Лобов быстро прошел вперед, миновал пустую кухню с неубранным столом, ванную, в которой лилась вода и женский голос напевал какой-то шлягер. Сердце бешено колотилось, он вспомнил дурацкий вопрос стажера, но тут же отогнал ненужные мысли и рывком открыл правую дверь. В разобранной кровати с несвежим скомканным бельем лежал огромный мужчина в одних семейных трусах из черного сатина. Заложив руки под голову, он курил и меланхолично пускал сизый дым в потолок. Завидев Лобова, он с удивительной ловкостью вскочил, искаженное злобой лицо не сулило ничего хорошего.

– На пол! Ложись! – как можно страшнее заорал капитан, целясь в голову гиганту.

– Ложись, сука! – рявкнул сзади подоспевший вовремя Говоров.

Тут же со стороны коридора донеслись выстрелы:

– Бах! Бах!

Грохот выстрелов сыграл роль ножа, полоснувшего по натянутым нервам.

– Ложись, убью! – Лобов выстрелил богатырю под ноги. Из старинного паркета полетели щепки.

Выругавшись, детина повалился на пол. В комнату ворвались Федоров и Шейко. Все четверо навалились на поверженного богатыря, надели наручники.

– Убивают! Помогите! – раздался истерический женский крик. Кричала изрядно выпившая девица, выскочившая из ванной. Вместо одежды на ней было одно полотенце, и то она держала его в руке. – Милиция! Убивают!

Оттолкнув ее, Лобов бросился искать Руткова. Дверь напротив кухни была открыта, на пороге стоял растерянный сержант с автоматом наизготовку. Отодвинув его, капитан зашел в комнату.

На полу, в луже крови, лежал голый гигант, присевший рядом на корточки Рутков щупал ему пульс на шее. На кровати, накрывшись с головой одеялом, визгливо выла женщина, голые ноги с облупившимся педикюром торчали наружу.

– Что случилось? – спросил Лобов.

– Да, вот, – Рутков был бледен как мел. – Он вскочил, полез под подушку, я и выстрелил машинально… А под подушкой у него ничего не было. Видимо, по привычке решил ствол нащупать… А оно теперь видишь, как оборачивается: застрелил безоружного!

– Он и без оружия опасен! Кулаком ударит – и голова отлетит!

– Это когда с ним один на один вышел… А те, кто разбираться будут, они ведь в безопасных кабинетах сидят и его кулаков не видят. Да и не интересуют они их. Их бумаги интересуют. В вооруженного стрелял – одна песня, в безоружного – другая…

– Ну, значит, бумаги нужно привести в соответствие… Это же опасный зверюга… С ним все средства хороши…

– Я тоже так думаю, – кивнул Рутков. – Отправь пэпээсника и закрой дверь.

Лобов подошел к сержанту.

– Иди в машину, вызывай следственную группу. Скажи: при задержании особо опасных преступников оказано вооруженное сопротивление, один бандит убит. Именно так скажи! Запомнишь?

Первые слова сообщения очень важны: они попадают в сводку и формируют первоначальное представление о случившемся. А первоначальное впечатление очень важно и впоследствии может сыграть значимую роль!

– Не знаю… У меня голова закружилась, – еле вымолвил сержант. – Впервые при мне…

– Иди быстрей! И повтори, как я сказал!

Он закрыл дверь. Рутков вынул свой браунинг, передернул затвор, патрон вылетел, ударился о стену и закрутился по полу.

– Зачем это? – спросил Лобов, но подполковник не ответил. Сосредоточенно протер пистолет и вложил в руку великана.

– Вот так-то будет лучше…

Потом сдернул одеяло с кровати. Под ним оказалась крашеная блондинка, тоже голая и пьяная.

– Вставай и на выход! Сейчас показания давать будешь!

– Ка-акие-е пока-аза-ания? Ты кто ва-а-ще?

Она мало что соображала, ничего не видела и не помнила.