За тридцать тирских шекелей

Юздовский побледнел и подавленно молчал. Те свойства личности, которые помогли ему успешно заниматься теневым бизнесом и добиться в нем немалых успехов и авторитета, в данной ситуации не значили ничего! Вот если бы на его месте сидел Голован, то этот бандит не посмел бы так с ним разговаривать! А если бы посмел, то Голован бы знал, как ответить! Но дело в том, что и Туз и Голован были одной породы – волчьей! А он для них – жирный, ухоженный баран с длинной чистой шерстью. В их глазах он существует, чтобы его можно было стричь и есть, а то, что он хорошо ведет свои бараньи дела, и пользуется уважением у других баранов, их совершенно не интересует! Но на этот раз драный волк не знает, что баран водит знакомство с волкодавами, которые могут разделаться с ним так же, как сам он собирался разделаться с бараном! Или знает?! Но тогда на что рассчитывает? Может, на то же, на что рассчитывал Голован? И где сейчас тот Голован?

Граф немного приободрился. Да, Туз повторяет ошибку Голована. И скоро в этом убедится! Но вначале надо выбраться отсюда живым!

Туз рассматривал его, презрительно улыбаясь.

– В общем, если хочешь и дальше в этом городе жить, должен правилам подчиняться! В порт без нас больше не суйся! Человек мой с тобой пойдёт, расскажешь ему всё, что ты там мутишь, покажешь, познакомишь, с кем надо… Нормально себя поведёшь – в доле с нами будешь, небольшой, но постоянной. Ну, а если не нормально… В общем, понял, да?

– Какой человек? – подавленным голосом спросил Феликс. – Надо же юридические вопросы знать, в бухгалтерии разбираться…

– Ты много в чем разбираешься? Только как бабки поделить! Но я тебе дам спеца – он и юрист, и бухгалтер!

– И где этот специалист?

Туз подал знак рукой, и у столика моментально оказался Арап.

– Вот он! Когда ты собрался следующую партию отправлять?

– Через месяц. Может, чуть раньше.

– А чё так долго-то?

– Собрать же нужно.

– Рыжьё или камушки?

– Всего понемногу.

– Ну, ладно, иди, собирай. Позвонишь, как соберёшь!

Арап протянул Графу кусок бумажки с коряво написанными цифрами телефонного номера. Юздовский автоматически сунул записку в нагрудный карман, поднялся со стула и пошёл к выходу. С ним никто не прощался и никто не провожал. Даже отпирать входную дверь пришлось самому. Но когда он выскочил на улицу, то почувствовал, будто заново родился.

Дойдя до своей «Волги», Феликс оглянулся. Никто за ним не шёл. Он достал из кармана носовой платок, тщательно протёр оплёванный туфель и бросил под машину. После этого сел за руль, захлопнул дверцу и громко выругался. Обида и злость душили его, причем неизвестно, что было сильнее.

Проехав два квартала, Юздовский свернул в какой-то двор и остановился. Замкнув машину, он дошёл до ближайшего телефона-автомата и набрал прямой номер полковника Семёнова – своего куратора ещё с тех времён, когда тот был капитаном.

– Андрей Леонидович? Это «Антиквар». Нужно срочно встретиться!

Через три дня, в одно и то же время, начались задержания. Схватили Туза, Арапа, Босяка, Серого, Зуба и еще человек пять из ближайшего окружения Смотрящего. Это был черный день для воровской общины города и светлый для Графа, который с облегчением перевел дух. Но недаром говорят, что жизнь как зебра: черные и белые полосы сменяют друг друга.

Через неделю Юздовскому позвонил полковник Семёнов, чего в последние годы никогда не случалось.

– Туза отпустили. Так что, имей в виду на всякий случай.

– Как отпустили? – растерялся Граф. – Почему?

– Нет на него ничего, – спокойно ответил Семёнов. – Сам он «на дело» давно не ходит, а кореша его не сдают. Вот и получается, что он обычный советский гражданин, ничего противоправного не совершает, инвалид к тому же.

– Интересно у вас получается! – Граф выругался и бросил трубку.

* * *

Трофимов увлеченно работал по линии «перстень у Калиостро». По подсказке Афористова Ирина действительно нашла сведения о пребывании мага в Петербурге, кроме того, ему удалось договориться о командировке в Рим, где в архивах хранились целые тома материалов об этом интереснейшем и неоднозначном историческом персонаже. Но обычного удовлетворения от удачного исторического поиска он не испытывал… Мешало странное чувство, в котором он не мог разобраться.

Его тянуло к Лене – этой многорукой богине любви. По всем возможным обвинениям он коварную красавицу заранее оправдал: и трусики он мог сам, по рассеянности, сунуть себе в карман, и звонить Ирине она могла из лучших побуждений, волнуясь о взбалмошном кавалере, да и не факт, что звонила именно она: может, Стрекоза похулиганила или отличница Наташа хотела позабавиться… А уж духи могли попасть на пиджак совершенно случайно, тут и сомнений быть не может… Но сомнения всё же были. И, чтобы их развеять, следовало поговорить с Леной, и если она подтвердит оправдательные версии, то и голову ломать незачем – значит, именно так все и было, и никакого коварства в ней нет, да и быть не может!