За тридцать тирских шекелей

– Кто обвиняет меня в чернокнижничестве? – спросил Калиостро.

– Мы не обязаны этого говорить!

– Но я учёный, у меня есть документ, удостоверенный Его Святейшеством Папой римским! – пошёл ва-банк Джузеппе, жалея, что не изготовил такую бумагу заранее, и надеясь лишь на обычную удачу. – Он дает право на научные опыты, которые не имеют ничего общего с чернокнижничеством!

– Тогда предъявите его немедленно!

– Надо поискать в моих бумагах… Подождите буквально минутку!

Джузеппе сделал два шага в направлении соседней комнаты…

– Остановитесь! – строго приказал инквизитор. – Мы знаем, как искусно вы умеете подделывать документы и как ловко выпутываетесь, когда вас изобличают! Но нас вам провести не удастся! Каждая такая попытка лишь усугубит ваше положение. Лучше покайтесь!

– Это поклёп! – сказал Джузеппе, и голос его дрогнул. – Не я обманываю вас, а тот, кто оклеветал меня. Я догадываюсь, что это сделал злой завистник, мошенник Альтотас!

– Братья! – обратился старший инквизитор к подчинённым, – не будем терять время! Приступайте!

Вскоре в залу привели и всех остальных обитателей дома: Лоренцу, Грацию и троих слуг. Их поставили в ряд у стены и приказали молчать. Ослушаться никто не посмел.

– В подвале я нашёл дьявольскую печь! – сообщил своему старшему один из инквизиторов и положил у его ног трубу атанора.

– Всё подозрительное приносите сюда! – приказал тот. – Мы приобщим вещественные доказательства к материалам дела!

Куча изъятого быстро росла: старинные книги в потёртых кожаных переплётах, найденные в столе записи с алхимическими символами, сделанные его рукой, приборы и реактивы… Даже малая часть из этих вещей могла привести Джузеппе на костёр инквизиции.

– Вот еще важное доказательство! – невысокий плотный инквизитор положил на стол два увесистых мешочка с золотыми монетами.

– Что это, Бернардо? – заинтересовался старший инквизитор.

Он наклонился, взял несколько монет в ладонь и внимательно их рассмотрел. Все монеты были 1745 года чеканки, с надписью «LIMA» под четким профилем короля.

– Это английские гинеи, – пояснил Бернардо.

– Я вижу, что гинеи. Но что в них подозрительного?

– Им почти полвека, а выглядят они как новые, как будто их только вчера отчеканили.

– Да, это так, – согласился Скопио. – Где их нашли?

– В одной из корзин, среди женских вещей.

– Там есть ещё?

– Нет, это всё.

– Забирайте всех! – старший инквизитор показал пальцем на подавленных обитателей дома, печально ожидавших у стены своей участи. – И погрузите доказательства. Все доставим к нам, там и будем разбираться!

* * *

Их вели пешком по знакомым улицам, только теперь вокруг шли стражники с копьями наперевес, как будто отделяющие арестованных от прошлой свободной жизни. Вокруг вооруженных солдат зловещим черным кольцом двигались инквизиторы. Окруженные двойным кольцом арестанты вовсе не были похожи на опасных преступников. Впереди шел Калиостро в халате и тапочках, за ним Лоренца и Грация, потом слуги. Все были в домашней одежде – им не дали времени привести себя в порядок, а Грация даже шла босиком, осторожно ступая по холодной мостовой. Сзади грохотала по булыжнику нагруженная вещественными доказательствами телега, в которой сидел один стражник, отгоняя тупым концом копья толпу зевак, которая с улюлюканьем и криками сопровождала скорбную процессию.

– Попались, проклятые колдуны!

– На костер их!

– Карлика повесить на Башне Слёз!

– Карлика на костёр!

В них кидали камни и клочья грязи, собравшаяся вокруг толпа излучала звериную ненависть.

– Четвертовать чернокнижников!

– Карлика разрубить на куски!

Том съежился и стал еще меньше.

– Что я им сделал? За что?!

Этот путь унижения и позора казался бесконечным, наконец, их доставили в мрачное здание, похожее на то, которое маленький Джузеппе обходил стороной в Палермо. Только оно больше походило на крепость благодаря пыточной башне, которую в народе, не без основания, называли Башней Слёз.

Понукаемые резкими командами, арестованные поднимались по каменным, изрядно стёртым за несколько веков ступеням. Лестница была крутой, с одной стороны цветные витражи, изображающие картины мук нераскаявшихся грешников, с другой обычные зарешёченные окна.

– За что такая ненависть? – улучив момент, шепнул Том хозяину, когда они оказались рядом. – Толпа была готова нас растерзать! Особенно меня…

– Люди, в большинстве своем, злы, глупы и завистливы. А вымещать злобу безопасней на слабых и попавших в беду, – нехотя отозвался Калиостро. – Если бы ты был двухметровым богатырем, они бы выбрали другую мишень!

– Не разговаривать! – тут же последовал окрик конвоира, подкреплённый оплеухой, отвешенной почему-то Тому. Карлик печально вздохнул: объяснение, данное хозяином, наглядно подтверждалось…