За троном. Царская милость

Мимо Алексея и воина воевода пробежал. Видимо, на каком-то участке стены ситуация складывалась угрожающая. Штурм продолжался еще час-полтора. Тела убитых бунтовщиков вокруг стены острога уже устилали землю, защитники устали работать саблями и мечами. Стрельцам не до пищалей было, заряжать некогда, дрались на саблях. Защитники все потные, ратный труд не менее тяжел, чем у хлебопашца, да еще и опасен. Наконец мурза перестал посылать на штурм крепости подмогу. Пока получалось – людей как в топку бросал. Татары шли на приступ, назад возвращались раненые, а результатов нет. Ни одна башня не взята, ни один аршин стены не захвачен, зато потери ощутимые. Мурза прекратил атаку. Со стороны лагеря завыла труба, бунтовщики отхлынули. Наступило затишье. Защитники времени не теряли. Перевязывали раненых, спускали со смотровых площадок убитых своих, а чужих, кто взобраться успел, сбрасывали со стены наружу острога. Чего им здесь смердеть? Стрельцы, не сговариваясь, дружно начали пищали заряжать. В начале боя сделали залп, а потом времени и возможности не было. Горожане подтаскивали к стенам камни, поднимали наверх, на стены.

Алексей радости от отражения штурма не испытывал. Татары – народ упрямый, злой. Обязательно снова на приступ пойдут, это вопрос времени. Небось мурза ихний сейчас продумывает новый план. Нет, не те татары пошли. Помнил Алексей, как татары перед осадой городов тараны готовили, катапульты, коими в города забрасывали трупы павших животных, чтобы эпидемии вызвать. А у бунтовщиков никаких механизмов или военных машин нет, не говоря о боевых подвижных башнях. Тогда защитникам острога туго пришлось бы.

До вечера татары попыток штурма не предпринимали, но и спокойно не сидели, шастали то в лес, то за реку. Ситуация прояснилась утром, когда бунтовщики вытащили из леса толстое бревно. Поперек его жерди набиты, за которые татары его несут. Для тарана надо брать дерево твердых пород – дуб, лиственницу. Передний торец для прочности оковывали железом. При ударе о ворота неокованный торец не выдерживал, крошился в щепы. А еще для защиты тех, кто тараном бить будет, ставился навес на колесах укрыть атакующих от стрел, камней, кипятка или пуль со стены. Э, мурза, слышал звон, да не знаешь, где он. И снова к стенам поскакали всадники, осыпая защитников стрелами, не давая голову поднять. Мурза все продумал, как он полагал. Всадники стрелами защитников на стенах осыпают, не давая противодействовать, а пешие тараном в ворота бьют. Так и произошло. Пешие – десятка три бегом несли бревно, ударили им с хода в ворота. Удар сильный получился, Алексей на стене стоя почувствовал, как содрогнулась башня. Но ворота устояли. Татары назад немного отошли, разбег взять, усилить удар инерцией бревна. Но не приметили одной хитрости. Над воротами всегда делались два-три желоба на такой именно случай. Не высовываясь над стеной, не рискуя жизнью, защитники могли по желобам лить кипяток или смолу на атакующих. Навеса над тараном не было, и от кипятка защиты никакой. Воевода так и распорядился. Как только татары ударили в ворота второй раз, на них из желобов хлынул кипяток. Таран сразу бросили, снизу вопли обожженных. Те, кто таран нес, стали убегать. У любых больших масс людей есть стадное чувство. Побежали немногие, но другие ринулись за ними. В итоге бунтовщики отступили и до следующего утра попыток атаковать не предпринимали. Алексей со стены с тревогой поглядывал в сторону юрты. Что еще придумает Бирич? Предугадать бы и принять превентивные меры. Но в чужую голову не влезешь и мысли не прочтешь.