За троном. Царская милость

– Знакомец.

Но все же к избе привел, даже Пафнутия из избы вызвал. Ожерельев уже в чистой рубахе и портках, вид довольный, потому как отъелся. К Алексею с распростертыми объятиями кинулся.

– Ты как меня нашел?

– Захотел сильно. Жену с мальчонкой сыскал?

– Нашел! На день раньше нас в город пришли. Оба живы-здоровы. Погоди, чую – по делу ты пришел, а я о радости своей. Беда случилась?

– Еще нет, но помощь твоя нужна. Хлыстов, что сотник стрелецкий, по прибытии в Хлынов воеводе Осипову сказал, что я ополченцев и кунгурских ратников увел, стрельцов в бою бросил.

– Врет, собака! Лжа это!

– Видак мне нужен, подтвердить чтобы. Лучше к воеводе вместе сходить, ты же подтвердишь, что бились вместе до конца?

– Обязательно! Когда идти?

– Да хоть сейчас.

– Обожди чуток, в порядок себя приведу и супружнице скажу, чтобы не беспокоилась.

Однако воеводы на месте не оказалось, со слов писаря – уехал осматривать укрепления городов губернии. Оно понятно: на юго-востоке восстание, бунтовщики, уничтожив Кунгур, могут двинуться к другим городам, вдохновленные победой. А ответственность за защиту городов и всего населения лежит на воеводе, с него спрос будет.

Но Алексей решил подстраховаться. Вместе с Пафнутием в лавку пошли.

– У тебя деньги есть? – спросил Алексей.

– Две копейки.

– Я совсем пустой. Займешь?

– Какой разговор.

В лавке, где продавались книги, бумага, чернила, даже перья для письма, купили два листа бумаги и чернила в пузырьке. Перья Пафнутий пообещал из своего гуся выдрать.

– Что писать хочешь? – поинтересовался Пафнутий.

– Не я писать буду, а ты. О бое, о том, как стрельцы ушли.

– Я неграмотный, не осилю.

– Ну, подпись-то поставить сможешь?

– Попробую.

В избе, где у родни Пафнутий жил, Алексей сам сжато, четко изложил произошедшие события, перечитал, протянул Пафнутию.

– Подпишись.

Ожерельев старательно, высунув кончик языка, потея от волнения и усердия, вывел подпись под датой. Алексей листки бережно сложил, вернул Пафнутию.

– Сможешь сберечь?

– Обязательно.

На том расстались. Потянулись тягостные дни. Место в воинской избе есть, кормят, но раздражала и беспокоила неопределенность. Как мыслил Алексей, воевода ждал указаний из Москвы. Уже зима наступила, с морозцем и снежком. Хлыстов со стрельцами уже до столицы добраться должны, а какое государь примет решение – известно только ему одному. Государь человек разумный и к Алексею относится хорошо, но больно много вокруг него влиятельных советников.

Через месяц и десять дней посыльный вызвал Алексея к воеводе. С тревогой и надеждой быстрым шагом Алексей шел к Осипову. Что скрывать, волновался.

Постучал в дверь, распахнул, и сердце оборвалось. За столом воевода с хмурым лицом, а в углу стоят двое стражников. Осипов встал, взял лист бумаги, стал зачитывать:

– Государь высочайше повелевает за трусость и малодушие, проявленные в сече при защите Кунгура, Алексея Терехова сослать в ссылку, местом для которой определить Пермский край. Об исполнении доложить.

Алексей несколько мгновений молчал, переваривая услышанное, в которое верилось с трудом. Потом вскричал:

– За что? В чем моя вина? У меня видак есть, ратник из Кунгура, вместе выбирались.

– Кто ему поверит? Он такой же беглец, как и ты! – с негодованием сказал Осипов и бросил стражникам:

– В железа его! Исполнять!

Стражники подскочили. Один сразу саблю с Алексея снял, другой веревкой принялся вязать руки, хотя Алексей сопротивляться не думал.

– Выходи, да бежать не вздумай, – предупредили стражники.

– Поделом! – бросил вслед воевода. – Моя бы воля – на каторгу отправил, в каменоломни. Благодарить государя должен, что наказал легко.

Нечего себе легко! Ссылка может быть на годы, десятилетия, а то и вечной. Хотя вечной не будет, это Алексей точно знал. Вскоре Милославский в немилость впадет, будет удален от государя, многие сосланные люди будут возвращены из мест отдаленных. Но возвратят, вернут поместья и будут обласканы царем те, на ком вины нет, кто опале подвергся из-за козней боярина. На Алексее же черное пятно – бегство с поля боя. Такие проступки не прощаются, таким руки не подают – честь уронил, что дороже жизни. Алексей ошарашен, раздавлен морально был, находился в растерянности. Был бы настоящий суд, когда заслушивают видаков с обеих сторон, дают слово обвиняемому. Тогда и обвинения были бы сняты, а теперь выходит – государь поверил Хлыстову, не узнав о событиях из уст противоположной стороны. Несправедливо! И положение Алексея незавидное. Беженцы в темноте да и в отдалении не видели ничего. Ополченцы и местные воины, что из острога, полегли на поле бранном. Спасшиеся стрельцы будут на стороне Хлыстова, иначе их самих обвинят в бегстве с поля боя, хотя они исполняли приказ сотника. Куда ни кинь, всюду клин! Алексей шагал за стражниками в полной прострации. Периодически его подталкивал в спину второй стражник, шагавший сзади. На улицах на них смотрели, не каждый день такое представление увидишь. Когда Алексея завели в деревянное здание тюрьмы, один из стражников, развязывая веревку на руках узника, сказал: