За туманной рекой

Лара, не меняясь в лице, подчинилась. Пальцы бросили карандаш на раскрытый учебник. Евгения Петровна походила на нахохлившуюся сову с крючковатым носом. А еще, прямо на учительском столе, сидел ОН. Лара так и уставилась на рослый черный силуэт.

«Только не надо! – мысленно взмолилась она. – Давай не сейчас!»

Силуэт дрогнул. Неровные игольчатые изломы его тела мелко задрожали, словно помехи на экране телевизора: ОН смеялся своим жутким, низким смехом, от которого шли бесконечные мурашки. Потешался над кем? Над Ларой или математичкой?

– Велегорская! – громкий оклик из уст Евгении Петровны заставил девочку вздрогнуть. – Изволь ответить на вопрос. Повторяю для слабослышащих. Ты готова к сегодняшнему уроку? – голубые глаза смотрели, не мигая.

– Я бы так не сказала, – ответила Лара в тон математичке, и снова посмотрела на НЕГО. Он спрыгнул, а точнее соскользнул со стола, точно невиданное черное желе. Впрочем, у него же не было костей, как подозревала Лара.

Математичка недовольно поджала губы.

– И что же, позволь спросить, тебе помешало? Тоже ремонт помогала делать?

Кто-то справа от Лары зафыркал от смеха, едва успев зажать рот рукой.

– Нет, – девочка смотрела прямо в водянистые глаза. Математичке это не понравилось.

– Тогда почему же ты не готова к уроку?

– Я просто не читала параграф, – послышался спокойный ответ, и черный сгусток снова зашелся смехом.

В этот момент многим показалось, что от негодования у Евгении Петровны зашевелился ее тугой маленький пучок на голове.

– Просто не читала? – переспросила она, трясясь от гнева. – И что же помешало вашему величеству это сделать?

– Мне не хотелось.

По классу вновь пронесся глухой ропот. Кажется, эта Велегорская опять нарывается! Ну и дура.

Математичка почуяла кровь. Ноздри ее широкого носа алчно затрепетали.

– Значит, ты намеренно проигнорировала мои слова и решила саботировать урок, так, Лара?

Девочка вздохнула, но пути назад у нее уже не было.

– Выходит, что так, – послышался спокойный ответ.

Евгения Петровна побагровела. Девочка с любопытством посмотрела на нее, несмотря на то, что ей грозила серьезная опасность. Математичка собиралась превратиться в страшное чудовище, и Лара ждала этого мгновения, чтобы та раскрыла свою суть, и это стало бы видно не только ей одной, но и прочим ученикам.

Под личиной человека явно скрывалось потустороннее существо. Как же просто его можно было вывести из себя.

– Без родителей ко мне на урок не приходить, – из широкой абрикосовой груди вырвался грозный рев. – Ты поняла меня, Велегорская?

Лара чуть нахмурилась.

– Но, Евгения Петровна, у меня нет родителей. Вы забыли. Они не смогут прийти.

Математичка грохнула кулаком по журналу, впечатывая его в стол.

– Велегорская – к директору! Немедленно!

Класс зашептался от парты к парте. Завертелись девчонки и мальчишки, зашушукались, радостно обсуждая очередную новость.

Лара собирала вещи, складывала учебник, тетрадь и пенал в рюкзак. Сердце ее колотилось, как у маленького зверька, который вступил в неравную битву с противником. Черная тень скользнула на стену, а оттуда – на потолок, и сжалась, превращаясь в огромного мохнатого паука. Его круглые глаза светились, точно галогеновые лампы, а хелицеры двигались: ОН снова смеялся, на этот раз с противным скрежетом.

– Я жду! – пронесся еще один рев. – И посмей мне только сбежать, как в тот раз! Для тебя в этом городе школы уже закончились. Наша – последняя. Уяснила?

Лара ничего не ответила, закидывая рюкзак за спину, игнорируя насмешливые взгляды, сдавленное хихиканье и черного паука над головой. Математичка стала похожа уже не на сову, а на раздувшуюся жабу, на которую зачем-то натянули абрикосовый свитер. И жабу эту так переполнял воздух, что она грозила вот-вот треснуть и разлететься по аудитории.

Девочка с черными косичками живо представила себе эту картину. Ее серьезное лицо исказилось, из глубины наружу принялся пробираться тот самый глупый смех, который вечно берется откуда-то невовремя, и способен испортить все, что угодно. Но Лара уже была не в состоянии сдерживать ее.

Она расхохоталась заливисто, отпуская этот смелый, задорный смех на волю, который затопил классную комнату.

Лара потом не столь отчетливо помнила, что происходило дальше, и как математичке удалось справиться с собственным раздутым от злости телом и не лопнуть.

Но самое удивительное было то, что перед тем, как математичка вытолкнула в коридор заходящуюся в диком, неистовом хохоте Лару, она успела заметить пробудившиеся ямочки на щеках Семенова и его восторженно-удивленный взгляд.

Город

«Семенов…»

Теплоход урчал и полз вперед, как огромное уставшее животное. Его размеренные движения и бархатистый голос Инги баюкали Лару, но когда она вдруг услышала «Семеновский мост», то вздрогнула. Даже название моста напоминало ей о беспроглядной бездне прошлого, которое постоянно пыталось дотянуться до нее кривыми когтями.

Лара нервно сжала кулаки. Пора бы ей прекратить искать знаки там, где их быть не могло.