За туманной рекой

Человек вытянул руки вперед, держа изуродованную голову, и бросил ее в реку. Она тут же исчезла, пропав в ее серебристо-серой пучине. Человек без головы развернулся и пошел прочь уверенным шагом, точно знал, куда нужно идти, исчезая в туманном переулке.

Тошнота обожгла Лару противной, едкой волной и накатила такая слабость, что девушка даже не стала пытаться уцепиться за реальность. Та все равно была слишком кошмарной, чтобы удерживаться за нее.

«Я больше не могу!» – мелькнуло в измученном сознании, но все, что могла сделать Лара, это сложить руки перед собой, уткнуться в них, прикусив рукав куртки, чтобы сдержаться и не привлечь к себе ненужное внимание.

Лара

Белый мел противно скрипел, царапая доску, в пухлых пальцах математички. Она выписывала название темы урока, покачиваясь на высоких, толстых каблуках. Ученики, затаив дыхание, следили за ее движениями, отмечая про себя все видимые ими детали: тугой пучок жидких каштановых волос, чуть измазанную мелом черную юбку, широкий свитер кислотно-абрикосового цвета, но самой интересной деталью была коварная маленькая стрелка на капроновых колготках, которая притаилась в самом низу, у задников черных туфель.

Скрип мела прекратился, и математичка обернулась, замерев. Ее маленькие выцветшие голубые глаза юрко заскользили от парты к парте, выискивая потенциальную жертву. Испачканные мелом пальцы хищно сжались. Замер и весь класс.

Тут самое важное было выдержать ее взгляд, ни в коем случае не показать, что ты ее боишься.

Иначе …

Математичка сделала шаг вперед, отчего ее могучая грудь под абрикосовым свитером качнулась.

– Итак, – на губах затрепетала коварная улыбка. – Кто желает пойти к доске? – не дождавшись желающих, она саркастически усмехнулась: – Просто лес рук. Другого и не ожидала.

Пристальный взгляд голубых глаз устремился в классный журнал. Повисла такая тишина, что можно было слушать полет мухи над потолком и принять его за музыкальное сопровождение.

– К доске пойде-е-ет…

Палец с ногтем, покрытый красным лаком заскользил вниз по длинному списку учеников.

– Пойдет… Тимофей Семенов.

Класс заметно выдохнул, точно из надутых шариков спустили воздух. Можно было расслабиться на какое-то время и передохнуть перед следующим поиском жертв.

Девочка, сидевшая на предпоследней парте у окна, нервно постукивала ручкой о раскрытый учебник. Его поля были изрисованы символами и образами, которые никак не походили на математические, или, по крайней мере те, что соответствовали бы школьной программе. Ей неоднократно доставалось от учителей и родителей за это, но она ничего не могла с собой поделать. Чаще всего, эти рисунки получались неосознанно. Девочка могла носиться мыслями где-то далеко, пока ее пальцы, сжав ручку или карандаш, выписывали странные сочетания букв и слов.

Сейчас ее мысли вернулись сюда. Точнее, девочка уставилась на Тимофея, который с совершенно беспечным видом стоял у доски, показывая отсутствие страха.

– Ну, Семенов, – вздохнула математичка, тоже чувствуя, что мальчишка ни капельки ее не боится, что вызывало ее раздражение и, одновременно, некоторое уважение к нему, – что ты там расскажешь?

Улыбка у него была самой обаятельной из всех. Девочка это точно знала. На нее велись не только ученики, но и учителя, и вообще, все кругом. Знал это и сам мальчик, и бесцеремонно этим пользовался.

Семенов блеснул белыми зубами, которые бы сделали честь самому красивому актеру современности, отчего на его щеках заплясали лукавые ямочки. В эти ямочки влюблялись все девчонки без разбору. Об этом факте тоже было всем известно.

– Евгения Петровна, – произнес мальчик низким грудным голосом, продолжая улыбаться, и девочка внутренне затрепетала. – Сегодня я ночевал на другой квартире. Помогал бабушке с ремонтом. Она у меня старенькая, как вы знаете. Возился до ночи, и не успел прочесть параграф. Но я знаю, что это мои проблемы. Так что я сам виноват и готов понести за это самое суровое наказание.

Подлец был хорош. Чертовски хорош. И математичка тоже это понимала. Она кивнула, напуская понимающее выражение на лицо, почти сострадательное.

– Эх, Семенов, Семенов, – проговорила она. – Так и быть. Садись. Помогать тем, кто в этом нуждается – важное дело и принципиальное. Но смотри мне, чтобы в следующий раз…

Тимофей замер, прижав руку к груди в театральном жесте:

– Обещаю, Евгения Петровна! – с пафосом воскликнул он, но ямочки на щеках стали еще глубже.

Семенов занял свое место, победно оглядев одноклассников. Кто-то смотрел с восхищением, а кто-то и с завистью.

– Ну, конечно, – пробубнил кто-то. – Он отмучился, а нам сейчас страдать…

Но кривоватый палец с красным ногтем вновь заскользил по списку в журнале. Математичка подняла голову и почти злорадно уставилась в сторону окна:

– Велегорская Лара – к доске!

Класс шумно закопошился. Ученики принялись оборачиваться на худую маленькую девочку с двумя черными косичками.

– Ты-то, конечно, прочитала заданный материал? – повысила голос математичка, предвкушая расправу. – Встань, пожалуйста.