За твоими глазами

Леон потянул меня вперед. И это стало шоком! Мы проходили сквозь пары и не только пары совокупляющихся (не уверена, конечно, но их движения не вызывали сомнений) людей, а на сцене в центре огромного зала развратно танцевала абсолютно обнаженная девушка. Я суматошно осматривала все, что могла охватить взглядом и принять морально. Справа кто-то кричал и слышались характерные звуки ударов, в конце алела бархатная стена, на фоне которой на веревках в неестественной позе раскачивался кто-то связанный. Я ахнула, но мой голос потонул в ритмичной музыке. Леон пропустил меня вперед, на лестницу. Поднимаясь, я не могла даже думать о том, что ждет меня дальше. Никогда прежде я не бывала в подобных местах, никогда не знала, что такие вечеринки вообще существуют, никогда не испытывала столько противоречивых чувств: стыд и растерянность, и одновременно непристойное желание смотреть, впитывать и участвовать в богохульном содоме. Только поднявшись, я поняла, что второй этаж образовывал большой и странный внутренний балкон, где вместо обычных столиков и диванов располагались крошечные приватные комнаты. Дверь одной из них щелкнула под магнитным ключом Леона.

– Наша Черная королева со свитой, встречайте! – прозвучал голос, пробирающий до мурашек.

Леон обошел кожаный «Честер» и распахнул черные шторы, за ними оказалась стеклянная стена, отделявшая нас от псевдо-оргии на первом этаже и сцены, на которую четверо накачанных парней заносили паланкин, завешенный переливающимся бархатом.

– Мы как раз вовремя, – Леон протянул мне руку, призывая подойти и посмотреть на шоу.

Я смотрела даже не на действо на сцене, но на людей вокруг. На втором этаже в таких же мини-комнатах, как наша, открывались шторы, и голые или все еще костюмированные люди разных возрастов и комплекций взирали на танец Черной королевы и ее пажей-любовников. «Первые ряды» на первом этаже внимательно следили за представлением, двигаясь в такт музыке, будто колосья на поле, дальние же «ряды» безотрывно продолжали свои собственные шоу…

– Тебе нравится? – Леон подошел вплотную сзади, я сглотнула. – Смотри как ее связывают. Это называется шибари, – он провел пальцами по тончайшей ткани моей юбки снизу вверх и поцеловал в шею под волосами, я прикрыла глаза и застонала. – Однажды я также свяжу тебя.

– Ей… – я чувствовала дрожащую вибрацию собственного голоса, возбуждение становилось мучительным, – больно?

– Да, – Леон медленно водил языком по моему обнаженному плечу, – но в этом весь смысл. Боль остаётся только на периферии сознания, она многократно усиливает наслаждение.

Теперь мое внимание всецело сконцентрировалось на связанной девушке в черном прозрачном белье – королеве развратного бала: один из ее слуг проводил серебристым жезлом с крупным сверкающим камнем на конце по пухлым губам, она с наслаждением облизывала каждую грань. Руки Леона поднимались все выше и теперь ласкали туго затянутую корсетом грудь. Девушка одной ногой едва касалась пола, другая была затянута веревками наверх. Второй слуга сорвал с нее невесомую ткань бюстгальтера, на сцене появились зажженные свечи и лед. Я почувствовала пустоту сзади и обернулась: Леон что-то брал с небольшого столика, который я даже не заметила. Его маска валялась на диване. Шампанское! Я подняла взгляд от золотого искристого напитка в руках Леона к знакомому лицу, которое казалось в тот миг таким ясным и прекрасным, будто невинный ангел снизошел в мрачный мир похоти и грязи. Я содрогнулась от абсурдной мысли. Если Леон и был ангелом, то падшим, низвергнутым в бездну греха, он был самим многоликим дьяволом. Я прижала руку к груди, испугавшись, дыхание замерло.

– Держи, – Леон протянул высокий бокал. Я заколебалась: мне хотелось убежать отсюда и в то же время вернуть потерянное сладострастное чувство. – Тебе нужно расслабиться, ты слишком напряжена.

Я сделала большой глоток обжигающе-холодного шампанского.

– Давай закроем шторы, – услышала я свой голос. Леон удивленно приподнял бровь, но послушался. Я бросила последний взгляд на шоу: четверо мужчин капали расплавленным воском на грудь Черной королевы, ее розовые соски были полностью залиты белым. И шторы задернулись.

Я сделала очередной глоток, ощутив, как холод разливается по всему телу. Мы стояли с Леоном друг напротив друга, шагах в трех. Он, не отводя от меня глаз, начал расстегивать свой кожаный ремень, тот гулко упал на пол. Я отпила еще шампанского, оставив острый край фужера у губ. Леон хотел развязать шнуровку, чтобы снять рубашку, но шнурок бесконечной лентой тянулся и тянулся, не позволяя выпутаться. Леон чертыхнулся, а я рассмеялась.

– Смеешься, Мэй? – он хотел показаться строгим, но улыбка вырвалась наружу. Он резко схватил меня на руки и бросил на диван, я только успела ахнуть. Бокал, но уже без шампанского, чудом остался в моих руках. – Смеешься, Мэй, да? – повторил он в нескольких миллиметрах от моих губ, после чего поцеловал.