За твоими глазами

– Только не шампанское! – слишком громко воскликнула я. Все мои внутренности сжались от одного упоминания алкоголя. Вчерашняя ночь еще держала меня в похмельных тисках, хотя таблетки, которые принес утром Тони, значительно улучшили мое состояние. – Лучше чай. Зеленый, если есть.

– Конечно, – прежде чем скрыться за дверью, она спросила у Марго, – Маргарита, вам нужна моя помощь? Как только нужно будет зашнуровать, позовите меня.

Слово «зашнуровать» вызвало во мне обжигающе-колючую волну воспоминаний о шнуровке на голой груди Леона.

– Угу, – сквозь шуршание ткани донесся пыхтящий голос Марго. Спустя минуту она снова отозвалась, – Лена, можете помочь?

Девушка мгновенно примчалась на помощь дорогой клиентке. Пока они тихо обсуждали детали пошива (фалды, вышивку и еще что-то), я прошла к освещенной узкой витрине, в которой были разложены разные свадебные атрибуты – жемчужные нитки бус, расшитые камнями длинные кружевные перчатки, подвязки с невинными бело-розовыми бантиками. Я провела пальцем по стеклу, все казалось таким чистым и ангельским, подходящим каждой воздушно-счастливой невесте на свете. И так резко контрастировало с тем, во что вчера окунулась я – черное, развратное, грязное. «Неужели мне такое больше недоступно?» – я увидела свое отражение в стекле – все та же Майя.

– Мэй? – я обернулась на голос Марго и ахнула.

– Боже, ты такая красивая… – я не могла сдвинуться с места. Мои фантазии о подвенечном платье Марго совершенно не совпали с реальностью. Почему-то я воображала, что она выберет кукольно-пышный фасон с глубоким декольте, в котором ее грудь будет смотреться еще шикарнее. Но ее платье было безукоризненно статусным, в меру (если не чересчур для Марго) закрытым. Атласная ткань цвета слоновой кости растекалась по телу подобно второй коже, подчеркивая каждый соблазнительный изгиб. Полностью закрытая грудь с нежной вышивкой, ниспадающие кристаллы на округлых плечах, длинный шлейф. – Ты прекрасна, – чуть слышно добавила я, почувствовав слезы на глазах.

Марго улыбнулась, не губами, но душой, и повернулась к огромному зеркалу.

Они с Леной что-то щебетали, поправляли струящуюся ткань, подкалывая ее крошечными иголочками, говорили об оставшихся незавершенных деталях, а я не могла оторвать взгляда от подруги. Я восхищалась и гордилась ей и вместе с тем рыдала внутри о себе самой, о том, что потеряла, выбрав Тони. Едва ли я успела задуматься о нашей с ним свадьбе и детях – наши отношения были какими-то сиюминутными, я по собственной воле старалась жить одним мгновением, не думая о завтрашнем дне, о том, кто проснется рядом – Тони, Леон или Ян. Видя красавицу Марго, облаченную в свадебное платье, апофеоз мечты практически каждой маленькой девочки, я ощутила свою беспомощность, бессмысленность. Я теряла так много – подругу (ведь она никогда не простит Тони), прекрасную свадьбу, детей… Дети… они же могут унаследовать заболевание Тони, да и о каких детях может идти речь, если их папа сегодня один человек, завтра – другой. А мой собственный папа? Бедный папа, когда он узнает, что я снова сошлась с Тони, с человеком, из-за которого он чуть не потерял меня…

– Тебе еще не скучно, – Марго вырвала меня из задумчивого созерцания.

– Нет, – я покачала головой. – Спасибо, что разрешила поехать с тобой, это много для меня значит.

Апрель

Глава 26

– Папа, поторопись, пожалуйста! – я выглянула в окно, такси уже ожидало нас. – Ну же, мы опоздаем!

– Да иду я, иду, – он показался на пороге своей комнаты, завязывая галстук. Мое сердце затрепетало – как же чудесно он выглядел! Он вполне мог быть женихом на сегодняшней свадьбе: светло-серый костюм-тройка, белоснежная рубашка, по моде постриженные волосы и аккуратная борода. Я захихикала, вспомнив наш недавний поход в барбершоп и комментарий папы: «Слово-то какое противное, сделают из меня там не пойми кого!» Я поймала папин неодобрительный взгляд. – Надо мной смеешься?

– Нет, что ты! – я крепко обняла его, он даже надушился новым одеколоном. – Вообще-то, да, вспомнила, как мы ходили в барбершоп.

– Неплохо они там постарались, да? – он заглянул зеркало рядом с входной дверью и пригладил волосы на макушке.

– Да, тебе очень идет, – я чмокнула его в щеку и заглянула с ним в отражение: папа и дочь. С годами мы становились чуть больше внешне похожи, возможно оттого, что его густые темные волосы стали седыми, и глаза немного потеряли угольную черноту. – Пойдем.