За тысячи лет до Рагнарека

Его сны были тревожны и кровавы: он скитался вдоль берега моря, чувствуя бьющий в нос густой запах смерти. Тут и там, среди дюн валялись тела убитых — и он терзал их, насыщаясь каждым куском. Над его головой, каркая, кружили черные птицы, а с ним носился кто-то еще…он чувствовал это ПРИСУТСТВИЕ, но ни разу не мог разглядеть того, кто крадется в ночи — лишь изредка ему удавалось мельком увидеть край ветхого плаща или почувствовать на себе взгляд огненного глаза. Вой разносился в ночи и в ответ ему со стороны моря слышался бой кузнечных молотов в лапах демонов с волчьими головами.

Уже светало, когда Одрика вырвали из кошмаров взволнованные крики, топот ног и тревожное ржание. Не успел наследник Рудогорья толком проснуться, хлопая тяжелыми с похмелья веками, когда к нему ворвалась Пенфеса, ударом ноги заставив парня подскочить .

— Вставай! — крикнула она, — или хочешь, чтобы тебе перерезали горло прямо во сне?!

— Что случилось? — недоуменно спросил Одрик.

— Эти проклятые цари нас обманули, — прорычала она, — вместо того, чтобы вернуться к своим, они ночью напали на лагерь тракиев. Рес убит — подло, во сне, также как и с десяток его людей, а их коней ахейцы увели в свой стан. Тракии жаждут мести, троянцы тоже рвутся в бой, а ахейцы покинули свой лагерь на берегу моря и теперь идут к Вилусе. Грядет битва, что может решить исход всей этой войны!

Дети Белой Кобылы

Тейн проснулся посреди ночи, словно от внезапного толчка. Что именно его разбудило, он понял сразу — даже не протянув руку, чтобы обнять лежавшее рядом податливое женское тело, даже не раскрыв глаз.

Сарси исчезла.

Тейн высвободил голову из-под плотной шерстяной накидки и огляделся. Все было ровно так, как он и помнил с вечера: небольшая поляна посреди леса, несколько тревожно всхрапывающих лошадей привязанных к деревьям; слабо алевшие угли в почти затухшем костре, клюющий носом часовой, сидевший возле опустевшего котла, где вчера варили мясо. Вокруг костра, укутавшись поплотнее спали спутники Тейна: он сразу увидел укрывшегося в накидкой из медвежьей шкуры, короля Коля чей громкий храп разносился за пределы поляны. Никуда не делись и Бринден и прочие претаны, — из тех, что принц взял с собой — и люди самого Тейна. Жрица Белой Кобылы спала отдельно от остальных, закутавшись в свой плотный плащ с капюшоном и прислонившись к стволу ближайшего дерева.

А странная спутница, шедшая с Тейном от самого Хлёсе, куда-то исчезла — и, осознав это, молодого человека охватила странная смесь облегчения и чувства утраты. С одной стороны его все больше тяготила Сарси, с ее неясными целями и пугающими умениями, с другой — он уже успел привыкнуть к прижимавшемуся к нему ночами обнаженному телу, чутким пальцам и умелым губам ласкавшим его напряженную плоть. Какое-то время Тейн просто лежал, тупо уставившись на лунный серп, проглядывавший через густые ветви, после чего резко отбросил свою накидку и начал собираться.

— Не спится, — пояснил он встрепенувшемуся часовому, — пойду облегчусь.

— В этом лесу не стоит бродить одному, — предупредил альбиец.

— Я знаю, — Тейн прицепил к поясу меч и выразительно хлопнул по ножнам, — я готов.

Часовой пожал плечами — беречь странного чужеземца в его обязанности не входило.

Спустя миг он уже шагал по лесной тропике, петлявшей меж кряжистых дубов и могучих вязов, сплетавшиеся над ними густыми кронами. Под ногами шуршал ковер из опавших листьев, где-то неподалеку журчал ручеек, средь деревьев слышались разные шорохи, светились чьи-то глаза, мелькали смутные тени.

Тейн и сам не знал, куда он идет — но почему-то он был уверен, что вскоре найдет Сарси, что его самого выведет на нее, как уже не раз бывало. Поэтому он и не спрашивал часового, куда делась морская колдунья — Сарси объявляется только когда этого хочет сама Сарси. К счастью для него, Тейн был привычным к ночному лесу — он достаточно охотился в чащобах северной Скадвы, так что он рассчитывал не потеряться и здесь. Краем глаза он отмечал разные приметы, чтобы запомнить путь обратно.

— Эй, — Тейн обернулся, уверившись в том, что еще не потерял из виду лагеря, после чего позвал снова, — Сарси, ты где?