За убегающим горизонтом

«В самом деле, — писал Коммерсон, — за исключением Бразилии, я имел счастье собирать растения в странах, вновь открытых. А обработал ли их хоть наполовину? И не осталось ли еще исследовать ученым Австралию, Китай, Японию, Филиппины, Монголию и бесконечное множество островов Полинезии в Тихом океане? И на чем основывается претензия некоторых ученых, что уже исследованы неисчислимые богатства Кохинхины, Сиама, Суматры, Центральной Индии, Аравии, всей Внутренней Африки и обширного американского континента?

Я забирался на горные вершины, возвышающиеся над Магеллановым проливом. Это лишь небольшая часть мира, но даже и там я нашел много растений, не известных натуралистам.

И пусть никто не говорит, что растения должны повторяться в тех же климатах и на том же материке. Это может быть справедливо только до известной степени и для некоторых растений, которых и не так уж много. Но я могу заверить, что всюду, где бы я ни был, я видел различную картину растительности. Бразилия не имеет ничего общего с районом по реке Ла-Плате, а этот последний с Патагонией и Огненной Землей. Часто даже, берега одной и той же реки несколько отличаются по своей флоре.

На острове Таити своя собственная растительность. Нельзя сравнить Молуккские острова и Яву. И какую невероятную разницу я обнаружил на трех островах — Бурбоне, Йль-де-Ф ранее и Мадагаскаре. А ведь эти острова — соседние и расположены примерно на одной и той же широте. Жоссини, рисовальщик, собрал гербарий побережья Короманделъ и Малабара. И я не узнал около двадцати растений!».

Остается еще письмо Дидро. Коммерсон знал, что великий философ с радостью прочтет его. Этот человек, может быть, даже более жаден ко всякого рода знаниям, чем он, Коммерсон.

Ученый покрывал страницу за страницей своим мелким почерком и тут же на полях быстро набрасывал по памяти новые формы растений, которые ему удалось открыть, любопытных животных, хижины жителей Мадагаскара, очертания вулкана на острове Бурбон, вулканическую лаву, собранную вблизи него, вновь открытый вид медузы.

— Мосье, на горизонте показался «Тритон». Скоро он бросит здесь якорь. Все уже собрались на берегу.

Коммерсон нехотя оторвался от исписанных листков и взглянул на Жанну Барре, которая стояла в дверях маленького бревенчатого домика.

Коммерсон натянул на потное тело белую куртку, надел соломенную шляпу с широкими полями.

— Пойдем, пойдем, Жанна. Я уже кончил свои послания.

Свежий морской ветерок приятно охлаждал лицо. Почти все немногочисленное население Форта-Дофин высыпало на берег. Приход судна — знаменательное событие. Все были оживлены и взволнованно следили за белыми парусами, выраставшими на глазах.

Но вот, к удивлению многих, показался еще один парус.

— Да это не «Тритон», мосье! — воскликнула Жанна.

Теперь уже и сам Коммерсон видел, что это не приземистое двухмачтовое судно, приходившее в три месяца раз на остров, а быстроходный фрегат, птицей летевший по темным волнам океана.

Второй корабль тоже быстро приближался к острову.

На флагштоках обоих судов развевались королевские штандарты. Навстречу неизвестному судну выслали лоцмана.

Через час Коммерсон сидел в каюте командира фрегата капитана первого ранга Мариона-Дюфрена.

Сначала разговор шел о пустяках, к которым обязывала вежливость. Но вскоре настороженность рассеялась, капитан оказался общительным, улыбчивым человеком.

— Как доплыли, капитан? — осведомился Коммерсон.