За убегающим горизонтом

Но в окне никто не показывался, а выкрашенная в желтое дверь не отворялась. Бугенвиль зашагал дальше. Дождь усилился, и надо было поворачивать обратно. Он остановился у развилки дороги, теряющейся за живой изгородью. Дальше начинались яблоневые сады. Вдруг из-за деревьев показалась забрызганная грязью карета. Сзади бежала приблудная собачонка. Куда повернет экипаж? Если направо, то в местечко Мариньи, если налево, то в Кутанс. Лошади повернули налево. Когда карета поравнялась с Бугенвилем, из нее выскочил плотный загорелый человек.

— Дюкло-Гийо!

Старые товарищи обнялись.

— Мой корабль стоит в Сен-Мало, — объяснил капитан. — Я узнал, что вы в Кутансе, и решил повидаться с вами.

Вечером за ужином Бугенвиль как следует рассмотрел своего верного спутника в плавании. Усталые тени залегли под глазами, появилось много новых морщин. Дюкло-Гийо уже не рассказывал, как раньше, свои бесчисленные морские истории. Бугенвиль заговорил о том, что ему, Дюкло-Гийо, никто не воздал должное. Его даже не повысили в чине после успешно закончившегося путешествия, давшего такие важные результаты.

Дюкло-Гийо только усмехался: для чего ему слава, доходные должности? Он моряк и проведет всю жизнь в странствиях.

Бугенвиль подумал, как прав был его сотоварищ. Даже те первооткрыватели, кому потомки сооружали памятники и чьи бронзовые бюсты отливали, при жизни не получили признания. Колумб умер в бедности и безвестности; семья Магеллана, не вернувшегося из своего плавания, никогда не увидела обещанных испанским королем наград; жена капитана Марион-Дюфрена, погибшего совсем недавно, как говорят, очень бедствует, а морское министерство даже не подумало помочь ей.

Дюкло-Гийо говорил, что вместо всех почестей, которые, возможно, и должны прийтись на его долю, он с удовольствием принял бы участие в экспедиции к Северному полюсу.

— Почему же, — спросил он в заключение, — морское министерство, которое при Шуазеле занималось подобными проектами, теперь не проявляет к ним никакого интереса?

Бугенвиль подумал минуту-другую, рассматривая на свет содержимое бокала.

— Я полагаю, — сказал он, — что морское министерство было разочаровано в своих ожиданиях. В самом деле: прибавилась ли у французской короны хоть одна новая земля? Каких новых верноподданных она получила, затратив большие средства на экспедицию? Мы не привезли ни золота, ни пряностей, не открыли ни алмазных, ни серебряных копей. И вот результаты — никто не хочет нас более слушать. На все наши предложения нам отвечают: нет, нет и нет!

Дюкло-Гийо задумался. Старый моряк мог бы многое порассказать. За эти годы он немало побороздил океанские просторы.

В мире происходили удивительные события. Черные рабы во французской колонии Гаити взбунтовались, в английской колонии Северной Америки люди, называющие себя инсургентами, отделились от Англин и ведут с ней борьбу с оружием в руках. Какую же цену имеет то, что Франция хочет захватить новые и новые колонии? Они опять восстанут! Да и в самой Франции, по всему видно, неспокойно, назревают серьезные события.

Дюкло-Гийо рассказал Бугенвилю о своей службе в Индийской компании. На одном из отдаленнейших островов он встретил отца Лавесса, ставшего миссионером.

— Да, несчастным туземцам не поздоровится от такого «пастыря»! — воскликнул Бугенвиль.

Он поведал, в свою очередь, Дюкло-Гийо, что, по всей вероятности, ему придется выступить против англичан, на сей раз в качестве капитана линейного корабля в эскадре адмирала д'Эстенга. Дюкло-Гийо опять вспомнил об инсургентах. Значит, Бугенвиль будет сражаться на стороне людей, борющихся за независимость Тринадцати штатов и провозгласивших, что все люди родятся свободными и равными в правах!

Старые товарищи засиделись далеко за полночь. И когда наконец потушили свечи, увидели, что наступает утро. День обещал быть погожим. Легкий ветерок разгонял ночной туман, и лучи восходящего солнца скользили по верхушкам деревьев, еще не стряхнувших капли вчерашнего дождя.

Через неделю после отъезда Дюкло-Гийо перед домом в Кутансе опять остановилась карета. Бугенвиль встретил нового гостя — на этот раз из Парижа — астронома Лаланда.