За Веру, Царя и Отечество!

– Степан Линько, корнет второго пехотного полка.

– Ты все видел и слышал?

– Так точно, ваше благородие.

– Кто они такие? Вы подошли вместе…

– Не могу знать, госпожа подполковник. Я познакомился с ними минуту назад, в этой самой гостинице, – вильнул взглядом в сторону корнет.

– Тань, что случилось! – Так, а это уже Пашка вместе с несколькими магами из своего звена нарисовался. Причем в правой руке у него зажата вилка, и все четыре зубца на ней светятся от заклинания рассечения. Жуткое дело – один удар и сразу четыре колотых ранения, такая вилочка войдет в плоть как в растопленное масло. Я почувствовал как вся магическая сеть пришла в движение из-за десятков активируемых в этот момент орбов моих магов, словно батальон готовился вступить в бой. Приехали. Сейчас еще и полиция нарисуется, объясняйся с ней потом… Вообще-то по законам моего прошлого мира я кругом виноват, – запоздало понял я. – Ударил первым, да еще старшего по званию, гулянка в кабаке тоже хорошо в тему ложится. А то, что я маг, а они нет, так это запишут в отягчающие…

Но, как ни странно, все как-то обошлось…

Полковник и штабс-капитан оказались живы. Не скажу, что здоровы, приложил я их крепко. Но вполне способны к передвижению своим ходом после пары лечебных плетений. Вели себя они сейчас по-другому – тихо, не поднимая на окружающих глаз, умылись, смыли с тела кровь – штабс-капитана порезало разбившимся зеркалом, а полковнику я разбил нос и рассек бровь, и привели в порядок одежду. Разговаривать с кем-либо отказались наотрез.

Прибывший по звонку портье в отель через десяток минут наряд полиции во главе с молодым подпоручиком повел себя на удивление лояльно ко всем. Узнав, между какими персонами произошел конфликт, никакого желания немедленно хватать и тащить кого-то в отделение, полицейский офицер не проявил. Лишь опросил портье и свидетелей из прислуги, которые, однако, мало что могли сказать по существу. Побитые мною подполковник и штабс-капитан назвали полицейскому свои имена и должности – оба они оказались из столичных гвардейцев, но к моему удивлению наотрез отказались сообщать причины конфликта. Я думал, они соврут что-то, перевалив вину на меня, но нет. Это дело офицерской чести, а не полиции – вот и весь ответ. Претензии пострадавших к госпоже Дергачевой? Нет, никаких гражданских претензий у нас к ней нет, еще раз повторяем, это наше внутренне армейское дело, касающееся вопросов чести. Заявление в полицию? Не будет такого. Отказался от предложения написать на них заявление и я – зачем мне это? Портье, отзвонившись кому-то из хозяев по телефону, сказал, что отель от официальной жалобы из-за испорченного имущества отказывается, но будет неплохо, если господа офицеры возместят его стоимость в частном порядке. Вот и все. Мы расписались под полицейским протоколом об отсутствии официальных претензий и мои битые обидчики ушли восвояси вместе с полицией, оставив меня размышлять, что это такое было. История, конечно, неприятная и вечер гады нам подпортили. Но мало ли бывает в мире неадекватов с погонами и без? Все же разрешилось, не так ли? – думал я. Тогда я еще не знал, как крупно ошибался.

Воскресный день прошел, как ни в чем не бывало, и в понедельник утром я с легким сердцем пошел в училище. Дел особых не было – большая часть магов ушла в отпуск, да и я сам через неделю собирался устроить себе небольшой отдых. Авдотья Павловна и Пашка приглашали в путешествие первым классом на пассажирском пароходе по Волге. На ее берегу где-то в районе Нижнего Новгорода у семейства Никифоровых была благоустроенная летняя дача в деревне, куда они меня звали вместе собой. Почему бы и нет? Попить кваску, вдоволь накупаться, половить рыбку, покачаться в гамаке с книжечкой в саду на солнышке. А потом можно будет и в Москву рвануть, посмотреть город и достопримечательности. В моем мире мне Москва не нравилась – слишком шумный, многолюдный и испорченный дурным архитектурным новоделом город, а в этом она другая – старая, русская, купеческая. И вообще, что я в этом мире видел? Только приют, Питер и фронт. Я прямо размечтался в своем кабинете, строя планы, когда раздался резкий звонок телефона.

– Подполковник Дергачева слушает.

– Дергачева ты что, вконец охренела? – Вместо "здрасти" заорал на том конце провода злобным голосом Ребров. – Как это понимать?!

– Вы о чем, Матвей Филиппович? – глупо спросил я, уже догадываясь, в чем дело.

– О твоей субботней выходке, девочка моя, – яда в голосе генерала хватило бы на целый выводок королевских кобр. – Ты вообще, чем думаешь, головой или…одним местом?! Так, живо, бросай все и пулей лети ко мне.

– Есть!

– Нет, стоп. Лучше я к тебе, жди в кабинете. Кое с кем поговорю и прилечу. Ты и в самом деле не в курсе случившегося?

– Никак нет, ваше благородие, – когда начальство на тебя орет, лучше отвечать коротко и по уставу.

– Так прикажи кому-нибудь сбегать на улицу и купить "Питерский еженедельник". Или "Городской хроникер". Почитай там про себя и свой батальон и подумай, как ты дошла до жизни такой.